В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно… все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: «Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!»
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук… я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса… и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь… умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил… ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: «Ну-у-у… Иди же сюда-а… ссссука-а… Дай, я до тебя дотянуссссь!»
В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно… все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: “Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!”
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук… я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса… и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь… умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил… ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: “Ну-у-у… Иди же сюда-а… ссссука-а… Дай, я до тебя дотянуссссь!”
За лупоглазую обидно, конечно.
================
эта боянистый агоооонь)))) копипастьте исчо!
В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно… все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: “Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!”
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук… я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса… и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь… умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил… ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: “Ну-у-у… Иди же сюда-а… ссссука-а… Дай, я до тебя дотянуссссь!”
За лупоглазую обидно, конечно.
====================
Мама Стифлера вродь, да?
знайу шта бойан. но хто афтар — низнаю, лениво в тырнетах искать, я с мракопедии выцепила.
не, эт не мама стифлера, я за её творчством слежу. да и стиль не еённый, она бы этот ситуэйшн рассказала так, что памперсов не напасешься.
История русского ксерокса.
В 1994 году в авиационном училище не было ксерокса, поэтому курсант Славик
Груздев по прозвищу Майя работал «русским ксероксом» — он перепечатывал текст в
20-ти экземплярах на печатной машинке, которая позволяла делать не более 2-х
листов за раз. А так как Славик набирал последовательно каждый лист в тех самых
20-ти экземплярах, то уже на пятой закладке текст он знал наизусть.
И вот однажды «русский ксерокс» Славик съел коноплю. И его поперло. Ему стало
приятно нажимать клавиши печатной машинки — все равно, какие. Текст получался
соответствующий. Для тех, кто не понял — бессмысленный набор букв. И в этот
момент зашел заказчик копий — преподаватель. Как всегда на второй паре — уже
очень «теплый». Увидев творчество Славика, он спросил:
— Что это такое?
Славик выхватил лист из машинки И НАЧАЛ ПО ПАМЯТИ ЧИТАТЬ ПРАВИЛЬНЫЙ ТЕКСТ.
Преподаватель пошел к себе в каптерку и выпил сто грамм. ТЕКСТ НЕ ИЗМЕНИЛСЯ.
Измена началась у преподавателя.
Он понял, что за ним пришла большая белка. И перестал пить. На неделю. Пока ему всю правду не рассказали
Диментий Александрович Увкактов-Нутычоблин
November 22nd, 2012 at 23:00
OYAIBU November 22nd, 2012 at 22:55
а мну зафтро как праснусь сразу за пивам пайду. вот.
#######
Вот так сразу и пайдёш? Нипасцыш, ниаденешся, а сразу за пигом?
=============
йа зна батенька што вы педант)))
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:03
фубля.
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:04
бггггггг ))))))
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:07
Няшечка!
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:09
Туалет пионерлагеря
В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно… все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: «Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!»
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук… я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса… и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь… умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил… ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: «Ну-у-у… Иди же сюда-а… ссссука-а… Дай, я до тебя дотянуссссь!»
За лупоглазую обидно, конечно.
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:14
Туалет пионерлагеря
В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно… все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: “Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!”
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук… я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса… и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь… умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил… ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: “Ну-у-у… Иди же сюда-а… ссссука-а… Дай, я до тебя дотянуссссь!”
За лупоглазую обидно, конечно.
================
эта боянистый агоооонь)))) копипастьте исчо!
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:15
Туалет пионерлагеря
В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно… все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: “Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!”
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук… я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса… и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь… умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил… ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: “Ну-у-у… Иди же сюда-а… ссссука-а… Дай, я до тебя дотянуссссь!”
За лупоглазую обидно, конечно.
====================
Мама Стифлера вродь, да?
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:16
ыыыыыыыыыыыыыыыыы)))))))))))))))))))))) а еще он хрипел и весь посинел ))))))
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:16
Мамо, спасибо што не калонны хуеф)))))))))))
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:20
Мамо, это баян! Вы жэж это ужэ постили!!! Илив думаете, што у нас склероз или склероз у вас, Мамо!
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:21
Борис прослыл котом блудливым.
Паэтому сумел понять,
На берцы сцать не креативно.
Гаразда лучче — их ебать!
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:23
Белоснежку с крео сталкнуть с моста!
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:38
знайу шта бойан. но хто афтар — низнаю, лениво в тырнетах искать, я с мракопедии выцепила.
не, эт не мама стифлера, я за её творчством слежу. да и стиль не еённый, она бы этот ситуэйшн рассказала так, что памперсов не напасешься.
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:40
Диментий Александрович Увкактов-Нутычоблин
November 22nd, 2012 at 22:23 Диментий Александрович Увкактов-Нутычоблин
Белоснежку с крео сталкнуть с моста!
=== напрасный перевод продукта. наделать с нее гамбургеров и скормить гномам!!!!
Ноябрь 22nd, 2012 at 22:55
а мну зафтро как праснусь сразу за пивам пайду. вот.
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:00
История русского ксерокса.
В 1994 году в авиационном училище не было ксерокса, поэтому курсант Славик
Груздев по прозвищу Майя работал «русским ксероксом» — он перепечатывал текст в
20-ти экземплярах на печатной машинке, которая позволяла делать не более 2-х
листов за раз. А так как Славик набирал последовательно каждый лист в тех самых
20-ти экземплярах, то уже на пятой закладке текст он знал наизусть.
И вот однажды «русский ксерокс» Славик съел коноплю. И его поперло. Ему стало
приятно нажимать клавиши печатной машинки — все равно, какие. Текст получался
соответствующий. Для тех, кто не понял — бессмысленный набор букв. И в этот
момент зашел заказчик копий — преподаватель. Как всегда на второй паре — уже
очень «теплый». Увидев творчество Славика, он спросил:
— Что это такое?
Славик выхватил лист из машинки И НАЧАЛ ПО ПАМЯТИ ЧИТАТЬ ПРАВИЛЬНЫЙ ТЕКСТ.
Преподаватель пошел к себе в каптерку и выпил сто грамм. ТЕКСТ НЕ ИЗМЕНИЛСЯ.
Измена началась у преподавателя.
Он понял, что за ним пришла большая белка. И перестал пить. На неделю. Пока ему всю правду не рассказали
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:00
OYAIBU November 22nd, 2012 at 22:55
а мну зафтро как праснусь сразу за пивам пайду. вот.
#######
Вот так сразу и пайдёш? Нипасцыш, ниаденешся, а сразу за пигом?
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:04
Славик — Майя???
АХТУНГ!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:08
Йа ахуеваю, наскока был умным Макьявелли в сваём XV-м веке!!!!
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:12
МАМО!!!!! с вас трусы новые))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
низя ж так в самам деле смишыть)))))))))))))))))))))
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:13
Эта морген уже?
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:14
Диментий Александрович Увкактов-Нутычоблин
November 22nd, 2012 at 23:00
OYAIBU November 22nd, 2012 at 22:55
а мну зафтро как праснусь сразу за пивам пайду. вот.
#######
Вот так сразу и пайдёш? Нипасцыш, ниаденешся, а сразу за пигом?
=============
йа зна батенька што вы педант)))
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:15
куку, здесь на педмет джангла пашукай
http://promodj.com/mixes/oldschool
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:16
Абама пащядил пару гусей — ни стал…
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:16
блять! што за опечатки!!! ЗНАЛ! ПРЕДМЕТ!
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:16
И глагне — с XV-ва века ва внешнеполитических и внутригосударственных атнашениях нихуя не изменилось!
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:18
2 Куку
http://promodj.com/Atmosoul/mixes/3632164/Jungle_1994
у мну щя ета играит
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:20
Нове!
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:24
Псдоц спина схватила жутко.
Нимагу разагнуццо, от веселуха завтра ведь закрытие сезона на Черноморце.
Пичаль.
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:27
Диментий Александрович Увкактов-Нутычоблин
November 22nd, 2012 at 23:20
Нове
===========
фсьо то жэ качество наеба ат нашего питерского камрада 😆
павьолсо ведь бля)))
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:28
30
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:32
Новэ бы нипамишала…
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:37
Очень пьяный игрок в покер блефанул прямо на игровой стол.
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:44
Адмирал
проси пусть катят вариантов нет
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:58
Друня,
Билеты куплены надо итти превозмогая бльо!!!
Ноябрь 22nd, 2012 at 23:59
надо анастезироваццо !!
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:11
До анастетика ещё доковылять надо.
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:12
ХУЙ!
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:25
миталл дали!
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:25
ну и…
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:26
40нах!
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:31
Оя, у тибя биссонница? или ты каментишь ва сне???
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:35
Чито?)
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:36
пол третьева?
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:40
на бизоне (!) 2 завалил и 3 абгадил.
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:41
патамуша пил настоичьку аблипихаву
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:45
Дрн огн!
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:53
Admir@l
November 23rd, 2012 at 00:11 edit
До анастетика ещё доковылять надо.
====э
я вам удивляюсь взрослый чел — достал с полки и анастезируйся себе на здоровве
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:55
я щас чутка анастетика приму
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:56
неее не огонь каплю энергию кролика на завтра…
Ноябрь 23rd, 2012 at 00:58
палтос хоть проебите
Ноябрь 23rd, 2012 at 01:02
Прайобано технична и грацыозна!
Ноябрь 23rd, 2012 at 01:14
падрачу пака на тётю с мароженым
Ноябрь 23rd, 2012 at 01:16
БльАС
у нее фужер с букетом в руке))))ыыыыыы
Ноябрь 23rd, 2012 at 01:21
Друня, у тибя харошее зрение. навернае ты не дрочишь ))))
Ноябрь 23rd, 2012 at 01:25
я букет узнаю из тысячи)))