Ташкент, 85 год. Распахнулись створки транспортного Ил-76, и цокая подковками сапог по дюралю рампы, прошагал на бетонку аэродрома Тузель дембель Димон, гвардии сержант Замятин. Медаль «За отвагу» на парадке, «дипломат» с немудреными подарками домашним, да дембельским альбомом, голубой берет, пыльный загар — первый парень на деревне, кумир мальчишек. Из-под берета — холеный чуб с седой прядью — тоже знак, не хуже медали или нашивки за ранение.
Маманя, как глянула на этот седой чуб, так и затряслась в беззвучном плаче. А Димон нежно поглаживал маманю по вздрагивающей спине и успокаивающе гудел: «Ну чо ты, мам… Ну не надо, вот же он я — живой, здоровый…».
Вечером у сельского клуба Димон являл собой живую иллюстрацию из бессмертного Теркина: «…И дымил бы папиросой, угощал бы всех вокруг, и на всякие вопросы отвечал бы я не вдруг…». Дымил Димон не «Казбеком», а болгарскими «БТ» — делайте поправку на современность. А в остальном — почти все, как у Твардовского. «…Как мол, что? Бывало всяко. Страшно все же? Как когда. Много раз ходил в атаку? Да, случалось иногда…». На вопрос о поседевшем чубе хмурился и сдержанно цедил: «Так… Было одно дело…». И аудитория почтительно вздыхала, не смея будоражить незажившие раны.
А дело было так. После учебки послали Димона в Афган, в Джелалабадскую десантно-штурмовую бригаду. Полгода бегал по горам с рацией за плечами, хлебнул вдосталь и пекла, и мороза. От пули ангел-хранитель его уберег, а вот от желтухи — не смог. Что вы хотите — афганский гепатит и войска Македонского тут валил, и англичан, а мы что — особенные?
Из госпиталя Димон вернулся отощавший и полупрозрачный: выздоравливающих больных активно пользовали трудотерапией, благо работы в госпитале всегда хватало, тех же траншей: копать — не перекопать. Комбат глянул на доходягу и отправил его на пост ретрансляции. Вроде как на реабилитацию — куда на него такого сейчас рацию навьючивать — самого таскать впору. А на посту отожрется, на человека похож станет, там и поглядим.
Пост ретрансляции находился на горе, у подножья которой дислоцировалась бригада. Топал до поста Димон полдня — по узкой тропинке, вьющейся серпантином вдоль скалистой стены. Сто раз садился передохнуть, судорожно глотая разреженный воздух и отчетливо понимая, что ни до какого поста он не доберется, а сука-комбат послал его туда, чтобы избавиться от задохлика. А когда, наконец, добрался — понял, что попал в самый настоящий солдатский рай.
Команда поста — семь человек во главе с сержантом-сибиряком Лёхой Кедровым — основательным хозяйственным мужиком. Дисциплину поддерживал, но руки не распускал и другим не позволял. Жратва — от пуза, готовили сами — точнее, готовил всегда узбек Равшан Мирзоев, остальные чистили картошку, да мыли посуду по очереди. Построений нет, строем никто не ходит, отдежурил на станции или на охранении — и хоть спи, хоть в небо плюй. Стряпал Равшан талантливо, умудряясь из стандартного солдатского рациона создать любые деликатесы, а к праздникам рачительный Леха еще и втихаря бражку заготавливал — хоть по чуть-чуть, а все как у людей быть должно. Продукты им раз в неделю доставлял старшина на ишачке Ваське, а больше они начальства и не видели.
Что еще надо для счастья солдату? Разве что маленько сердечного тепла, да душевной приязни — и всем этим с лихвой одаривал их общий любимец — кудлатый пес Паджак, живший на посту. Любил он всех солдат без исключения и от щедрот душевных постоянно прятал солдатам под подушки мослы, оставшиеся от обеда. Бойцы за это Паджака поругивали, но не всерьез — понимали, что пес угодить хотел. И служил Паджак не за страх, а за совесть — и по этой причине постовые в охранении зачастую беззастенчиво дрыхли — знали, что чужого Паджак на версту не подпустит. А когда Саньке Башилову пришло письмо от невесты — ну, вы понимаете, какое… Так Паджак подошел к закаменевшему Саньке, башку ему на колени положил и просидел так с ним весь вечер, ни на шаг не отходил. И Саньку никуда не пускал — чуть тот двинется — Паджак его — лапой: сиди. Наконец Санька взмолился: «Да я поссать, честно!». И то — Паджак его туда-сюда проводил и под кроватью у него всю ночь провел. Понятно, был пес для солдат лучшим другом, и был на той горе не только солдатский рай, но и собачий.
А отбомбиться ходили бойцы на край скалы — нормальный сортир в камне не выдолбишь. Пристраивались на узкой тропинке в полуприседе, отклячив зады в сторону пропасти, да и бомбили помаленьку, держась за вбитый в скальную трещину альпинистский карабин со шлямбурным крюком, чтоб не свалиться. Ничо, привыкли, хоть и поначалу жутковато было слышать, как ночной ветер в скалах завывает. Сержант Лёха требовал, чтоб гадить ходили по двое: один бомбит, второй — на стреме, мало ли что…
И вот сменился раз ночью Димон с охранения, да и решил перед законным отдыхом отбомбиться. А кого на подстраховку позовешь? Санька — на смене у станции, отходить нельзя, Гоги — в охранении. Будить кого-то? Ну, вы понимаете. Сунул Димон автомат в пирамиду, да и пошел самостоятельно — фигня, Бог не выдаст, свинья не съест. Пристроился привычно над пропастью, держась за карабин — пошел процесс. А ветер ледяной дует так, словно звезды с неба сдуть хочет. И голосит в скалах, как ведьма в родах, и окрестные шакалы ему отзываются.
И вскочили в койках бойцы, как подброшенные, разбуженные кошмарным воплем Димона. Не просто страх был в этом вопле — ужас леденящий, тоска смертная. Похватали автоматы, ломанулись наружу как были — в трусах, босиком. А навстречу им — Паджак опрометью метнулся, с поджатым хвостом — юркнул в дом и под койку забился. А за ним следом — Димон. С перекошенной мордой, с булыганом в лапе и со спущенными штанами. И орет, не унимаясь:
— Сука, сука, сука!!! Убью, бля-а-а!!!
Оказалось. Умница Паджак решил на всякий случай Димона подстраховать — привык, что солдаты туда по двое ходят, ну и решил проявить инициативу. И пошел за ним следом, бесшумно ступая по каменистой тропинке. И сидел рядом в темноте, охраняя Димона ото всяких напастей, ничем не обнаруживая своего присутствия. А в самый ответственный момент решил ободрить Димона — мол, не бойся, друг — я с тобой. И — нежно лизнул Димона в лунную жопу!
Утром, бреясь у осколка зеркала, Димон заметил, что казацкий чуб его побелел. В известке, что ли, измазал? Димон поворошил чуб мокрой ладонью. Известка не стряхивалась.
30 ноября, 2009 at 13:13
фирма «Раскольнекаф и Со» ??
30 ноября, 2009 at 13:15
грабавщики калымят
30 ноября, 2009 at 13:17
Фирма «Дачный ХУЙ»
30 ноября, 2009 at 13:18
18.10.07? срок годнасте бабушки давно коньчелса…
30 ноября, 2009 at 13:22
Чочо? Йа чота праибал?
30 ноября, 2009 at 13:23
Паспатьбэ… За три чиса невыспался нихуя.
30 ноября, 2009 at 13:24
Друня с вазвращднием к истокам!
30 ноября, 2009 at 13:26
исток? помню такое вотко…
30 ноября, 2009 at 13:26
OYAIBU
November 30th, 2009 at 13:24
Друня с вазвращднием к истокам!
=============э
а что случилась ?? меня не была пачти неделю…
30 ноября, 2009 at 13:30
пачиму не «ДачЬный АдЪ»?
усих бабаг в АДЪ…
30 ноября, 2009 at 13:33
А вот Вам для обсчива развития букфэ !
30 ноября, 2009 at 13:37
это не я, неровна парублена, топорная работа, хуле!
30 ноября, 2009 at 13:38
Ташкент, 85 год. Распахнулись створки транспортного Ил-76, и цокая подковками сапог по дюралю рампы, прошагал на бетонку аэродрома Тузель дембель Димон, гвардии сержант Замятин. Медаль «За отвагу» на парадке, «дипломат» с немудреными подарками домашним, да дембельским альбомом, голубой берет, пыльный загар — первый парень на деревне, кумир мальчишек. Из-под берета — холеный чуб с седой прядью — тоже знак, не хуже медали или нашивки за ранение.
Маманя, как глянула на этот седой чуб, так и затряслась в беззвучном плаче. А Димон нежно поглаживал маманю по вздрагивающей спине и успокаивающе гудел: «Ну чо ты, мам… Ну не надо, вот же он я — живой, здоровый…».
Вечером у сельского клуба Димон являл собой живую иллюстрацию из бессмертного Теркина: «…И дымил бы папиросой, угощал бы всех вокруг, и на всякие вопросы отвечал бы я не вдруг…». Дымил Димон не «Казбеком», а болгарскими «БТ» — делайте поправку на современность. А в остальном — почти все, как у Твардовского. «…Как мол, что? Бывало всяко. Страшно все же? Как когда. Много раз ходил в атаку? Да, случалось иногда…». На вопрос о поседевшем чубе хмурился и сдержанно цедил: «Так… Было одно дело…». И аудитория почтительно вздыхала, не смея будоражить незажившие раны.
А дело было так. После учебки послали Димона в Афган, в Джелалабадскую десантно-штурмовую бригаду. Полгода бегал по горам с рацией за плечами, хлебнул вдосталь и пекла, и мороза. От пули ангел-хранитель его уберег, а вот от желтухи — не смог. Что вы хотите — афганский гепатит и войска Македонского тут валил, и англичан, а мы что — особенные?
Из госпиталя Димон вернулся отощавший и полупрозрачный: выздоравливающих больных активно пользовали трудотерапией, благо работы в госпитале всегда хватало, тех же траншей: копать — не перекопать. Комбат глянул на доходягу и отправил его на пост ретрансляции. Вроде как на реабилитацию — куда на него такого сейчас рацию навьючивать — самого таскать впору. А на посту отожрется, на человека похож станет, там и поглядим.
Пост ретрансляции находился на горе, у подножья которой дислоцировалась бригада. Топал до поста Димон полдня — по узкой тропинке, вьющейся серпантином вдоль скалистой стены. Сто раз садился передохнуть, судорожно глотая разреженный воздух и отчетливо понимая, что ни до какого поста он не доберется, а сука-комбат послал его туда, чтобы избавиться от задохлика. А когда, наконец, добрался — понял, что попал в самый настоящий солдатский рай.
Команда поста — семь человек во главе с сержантом-сибиряком Лёхой Кедровым — основательным хозяйственным мужиком. Дисциплину поддерживал, но руки не распускал и другим не позволял. Жратва — от пуза, готовили сами — точнее, готовил всегда узбек Равшан Мирзоев, остальные чистили картошку, да мыли посуду по очереди. Построений нет, строем никто не ходит, отдежурил на станции или на охранении — и хоть спи, хоть в небо плюй. Стряпал Равшан талантливо, умудряясь из стандартного солдатского рациона создать любые деликатесы, а к праздникам рачительный Леха еще и втихаря бражку заготавливал — хоть по чуть-чуть, а все как у людей быть должно. Продукты им раз в неделю доставлял старшина на ишачке Ваське, а больше они начальства и не видели.
Что еще надо для счастья солдату? Разве что маленько сердечного тепла, да душевной приязни — и всем этим с лихвой одаривал их общий любимец — кудлатый пес Паджак, живший на посту. Любил он всех солдат без исключения и от щедрот душевных постоянно прятал солдатам под подушки мослы, оставшиеся от обеда. Бойцы за это Паджака поругивали, но не всерьез — понимали, что пес угодить хотел. И служил Паджак не за страх, а за совесть — и по этой причине постовые в охранении зачастую беззастенчиво дрыхли — знали, что чужого Паджак на версту не подпустит. А когда Саньке Башилову пришло письмо от невесты — ну, вы понимаете, какое… Так Паджак подошел к закаменевшему Саньке, башку ему на колени положил и просидел так с ним весь вечер, ни на шаг не отходил. И Саньку никуда не пускал — чуть тот двинется — Паджак его — лапой: сиди. Наконец Санька взмолился: «Да я поссать, честно!». И то — Паджак его туда-сюда проводил и под кроватью у него всю ночь провел. Понятно, был пес для солдат лучшим другом, и был на той горе не только солдатский рай, но и собачий.
А отбомбиться ходили бойцы на край скалы — нормальный сортир в камне не выдолбишь. Пристраивались на узкой тропинке в полуприседе, отклячив зады в сторону пропасти, да и бомбили помаленьку, держась за вбитый в скальную трещину альпинистский карабин со шлямбурным крюком, чтоб не свалиться. Ничо, привыкли, хоть и поначалу жутковато было слышать, как ночной ветер в скалах завывает. Сержант Лёха требовал, чтоб гадить ходили по двое: один бомбит, второй — на стреме, мало ли что…
И вот сменился раз ночью Димон с охранения, да и решил перед законным отдыхом отбомбиться. А кого на подстраховку позовешь? Санька — на смене у станции, отходить нельзя, Гоги — в охранении. Будить кого-то? Ну, вы понимаете. Сунул Димон автомат в пирамиду, да и пошел самостоятельно — фигня, Бог не выдаст, свинья не съест. Пристроился привычно над пропастью, держась за карабин — пошел процесс. А ветер ледяной дует так, словно звезды с неба сдуть хочет. И голосит в скалах, как ведьма в родах, и окрестные шакалы ему отзываются.
И вскочили в койках бойцы, как подброшенные, разбуженные кошмарным воплем Димона. Не просто страх был в этом вопле — ужас леденящий, тоска смертная. Похватали автоматы, ломанулись наружу как были — в трусах, босиком. А навстречу им — Паджак опрометью метнулся, с поджатым хвостом — юркнул в дом и под койку забился. А за ним следом — Димон. С перекошенной мордой, с булыганом в лапе и со спущенными штанами. И орет, не унимаясь:
— Сука, сука, сука!!! Убью, бля-а-а!!!
Оказалось. Умница Паджак решил на всякий случай Димона подстраховать — привык, что солдаты туда по двое ходят, ну и решил проявить инициативу. И пошел за ним следом, бесшумно ступая по каменистой тропинке. И сидел рядом в темноте, охраняя Димона ото всяких напастей, ничем не обнаруживая своего присутствия. А в самый ответственный момент решил ободрить Димона — мол, не бойся, друг — я с тобой. И — нежно лизнул Димона в лунную жопу!
Утром, бреясь у осколка зеркала, Димон заметил, что казацкий чуб его побелел. В известке, что ли, измазал? Димон поворошил чуб мокрой ладонью. Известка не стряхивалась.
30 ноября, 2009 at 13:48
Лична йа нивижу разнецы ис какова мяса каклетке.
30 ноября, 2009 at 13:50
Бобре, ты букваме в пнд среш? Сафсем ахуел? Эта заприщино!!
30 ноября, 2009 at 13:51
пиджак… зачотнае имя сабачячие…
30 ноября, 2009 at 13:52
Бобрэ ТЫЧОБЛЯ? АХУЕЛ ШТОЛЕ???
30 ноября, 2009 at 13:53
Мухе, цобако нада называдь итальянскем именим — КАЛЬСОНЭ!
30 ноября, 2009 at 13:53
Сегодня что, всемирный день БАЯНА?
30 ноября, 2009 at 13:54
нармальнэ буквэ.
=============
68 руб. кг???
либа бойан, либа бапко не первай свежисте.
30 ноября, 2009 at 13:55
2Bobre, пидрасян памагал?
30 ноября, 2009 at 13:57
УРА! сиводня снова празнек!
30 ноября, 2009 at 13:57
про такое не стесняюс скозать-ДАХУЙЯ БУКАФ штопездец!
30 ноября, 2009 at 13:58
УРА! сиводня снова бухаим!
30 ноября, 2009 at 13:58
Leligg
November 30th, 2009 at 13:57
УРА! сиводня снова празнек!
++++++++++++++++++++
не ахуел ли ты, мой друк, так арать?
30 ноября, 2009 at 13:59
Друнь да тут паходу твой клон срал))) па предпастам схади пасматри… Ник Дон ДрунЁ вродь)))
30 ноября, 2009 at 14:00
КОЛХОЗ а йа сурдапириводам…хуле…
30 ноября, 2009 at 14:01
Ну че ? Асилели ? Ловите ишо !
30 ноября, 2009 at 14:07
Бобрэ выдыхай бля!!!! Сайт паламаиццо!
30 ноября, 2009 at 14:09
ХУЙ!
30 ноября, 2009 at 14:09
Спужалися ?
30 ноября, 2009 at 14:10
Ни сцыте , найобка друх чикиста !
30 ноября, 2009 at 14:11
Я лична ниасилел.
30 ноября, 2009 at 14:12
Байзель эт ты напрасна
30 ноября, 2009 at 14:13
Драчидь катигаричиски ненашто. Пробавал на бабушкены астанке — нифтыкаит. На Бобрены буквэ — тожисамае.
30 ноября, 2009 at 14:19
Вылавливает еврей на берегу моря золотую рыбку, та у него спрашивает:
— Еврей?
Мужик отвечает:
— Ага.
Рыбка:
— Лучше зажарь…
30 ноября, 2009 at 14:21
тачьняк. бапко фасована 2007 годам.
в АДЪ…
30 ноября, 2009 at 14:21
ОЛОЛОЛО!!!!!!!!!11111111)))))))))))))))
30 ноября, 2009 at 14:22
папесдавал ф сут.
30 ноября, 2009 at 14:22
40
30 ноября, 2009 at 14:29
Чирис полчиса работа идет нахуй.
30 ноября, 2009 at 14:32
ХУЙ
30 ноября, 2009 at 14:34
OYAIBU
November 30th, 2009 at 14:29
Чирис полчиса работа идет нахуй.
++++++++++++++++
работа иде вхуй-априоре!
30 ноября, 2009 at 14:40
— Девки, выхожу я утром из дома — а на заборе кто-то моё имя написал.
— Ничего себе у тебя имя…
30 ноября, 2009 at 14:42
А знаете ли вы, что дятел умирает на пятый год жизни от сотрясения
мозга?
30 ноября, 2009 at 14:44
Ага кавонивидел ..КОЛХОЗ прааприоре правельна заметел….. ибо никаг большэ низзя. нить есть.
17:43
Букаф асилел…. исторейя нисамненна имеет патсаюой риални фактэ исжызне вайеных ….
Афтар пусть пишед… немнога.
30 ноября, 2009 at 14:45
Палтоз хто браць будэ???
30 ноября, 2009 at 14:46
ХУЙ!
30 ноября, 2009 at 14:46
чо та риальни жраць захателас….
30 ноября, 2009 at 14:46
КОЛХОЗ
November 30th, 2009 at 14:42
А знаете ли вы, что дятел умирает на пятый год жизни от сотрясения
мозга?
===============
а разве у дятла есть моск?
30 ноября, 2009 at 14:46
Бобре ! тибе эта имя большэ идет…. а то графья пазаграниццам съебалесь…. тут прафда ходит адин- неба каптит…. Бидросавич завут Филимон…
30 ноября, 2009 at 14:49
Хуй
30 ноября, 2009 at 14:56
Харашо в буквах Паджак яйца не лизнул — приехад бы мальчишка домой как лунь седой ))))
30 ноября, 2009 at 15:00
Ненене , Пидросавича фтопку !
30 ноября, 2009 at 15:05
О! Зачотне каклетэ!
30 ноября, 2009 at 15:11
У мну работа шла, идет и будет идти нахуй.
30 ноября, 2009 at 14:15
Превед! Уж лучче из Ленина сделать
30 ноября, 2009 at 15:17
БльАцкий Сотона
November 30th, 2009 at 14:46
КОЛХОЗ
November 30th, 2009 at 14:42
А знаете ли вы, что дятел умирает на пятый год жизни от сотрясения
мозга?
===============
а разве у дятла есть моск?
+++++++++++++++++
х/з
30 ноября, 2009 at 15:17
жуй!
30 ноября, 2009 at 14:44
к.45
Хуй?