5 конкретных сочинений по литературе ученика Ивано-Франковской школы

Пацаны, нафига вам книги читать? Лучше сразу брать и списывать. Чо время-то терять? Лучше на бабки третьеклассников ставить. А списывать надо конкретно. Типа как у нас.

Лермонтов. «Герой нашего времени» (страниц на сорок).

Короче, или кароче? Типа без разницы, пускай училка разбирается. Ей за правку ошибок башляют, а вам — нифига. В оконцовке о «Герое нашего времени».
Книга — ништяк. Лермонтов — чувак. Печорин — мужик. Грушницкий — гандон. Мэри, Бэла и контрабандистка — отвязные биксы. Только Мэри — лоховозка. Бэлла — из хачиков. А контрабандистка его кинула. Чисто по-человечьи надо заявить, что жизнь была фуфло. Зато ствол у каждого имелся. Не понятно одно, что за черт был Максим Максимыч? Может он переодетый тихушник из мусарни?
Вывод: Мартынов спорол косяк.

Островский. «Гроза» (совсем тонюсенькая книжка).

Кругом были барыги. Непонятно, куда девались бригады? Да, трясануть бы их там. Самый прикольный чувак, не помню как звали, канал за очкарика и придумывал тачку типа «Перпетиум». А эта крыса с погонялой Кабаниха ему бабок не отстегивала. Да и он тоже лошарик, чо унижаться?
Вывез бы ее на кладбище, попугал бы сапогом в живот там или кулаком по чердаку постучался бы. А Катьку, конечно, жалко. Телка она была клевая, только по понятиям не врубалась.

Достоевский. «Преступление и наказание» (книга тяжелая, почти кило, в карман не входит).

Бли-ин! Такого козла, как этот Раскольник, вы еще не видели. С первой мокрухи раскололся. Прикинь, сам на себя настучал. Да его опустить и то мало. Грохнул черную банкиршу, взял налик и вали. Сам сопли распустил, стал проституткам плакаться. Чо им плакаться? Она поработала, бабки взяла, и вали обратно на вокзал. А с кем он на зоне сгоношился? Вот именно. Ну ни козел, а?

Толстой. «Война и мир» (книга на французской фене).

Язык у Толстого, конечно, хромает. Не рубит он в русском нифига. Одно только и спасает — сноски. Типа читать надо только то, что внизу по-мелкому накалякано. Смысла нет. Кто там главный, прорубить трудно. Но потом они все женятся. Переводчику надо предъявить. Нифига себе, даже Пьер с французского до конца перевести не мог. Пьер, прикинь, это ж наш этот, тоже на букву «П». Кстате, массонская морда!

Твардовский. «Теркин» (стихи, складные типа «Мурки»).

Ха-ха. Прикинь, фамилия. Мужик за нас воевал. А фашики, падлы, за марки. А он — за нас. И еще он у них из винта «Мессер-шестисотый» сбил. Cейчас попробуй хоть «Мерс» сбей. Ага, квартиру на папроще разменяешь. А Теркин круто. Типа даже на шару сбил. Ему орден, но только за медаль. Да, братва была. А фашиков мы сделали. Потому что мы — банда! На кого наехали, волчары позорные? Пацаны, если чо, у нас тоже нарезка найдется, всех пошмаляем. Как авторитетно сказал Шурик Невский: «Кто к нам с пером подчалит, тому мы его и засунем». Сами рубите, куда.

//animals