Похмелье

Случалось ли вам встречать тяжёлое похмельное утро, такое, когда похмелиться абсолютно, абсолютно нечем, и нету ни пива, ни остатков водки, ни банального рассола, ни, чёрт побери, травы или гашиша, даже грёбаного аспирина нету! И вот такое время обычно приходится на субботнее, либо воскресное утро. И чем раньше просыпаешься, тем твоё состояние хуже. Голова трещит, как первый лёд, во рту справляли нужду целые поколения котов, отчего, по-видимому, и начался этот ужасающий сушняк. А сушняк это просто пиздец, нету слов… Он такой сильный, что кажется, будто вместо языка в рот положили малярный валик, причём абсолютно сухой, настолько сухой, что его влажность можно измерять в отрицательных величинах. И вот ты встаёшь, идёшь в ванную, подходишь к зеркалу и тупо пялишься в него минуты три, прежде чем соображаешь, что к зеркалу подходят вроде бы за тем, чтобы сравнить изображение в нём, с желаемым образом себя, каким-то чудом сохранившимся в памяти.Смотришь и понимаешь, что изображения эти не то, чтобы не совпадают, они настолько разные, что начинаешь сомневаться, а не подошёл ли ты вместо зеркала к плакату с Ельциным, который в шутку тебе подарили те собутыльники, которых ты иногда считаешь друзьями. Чтобы развеять сомнения ты машешь рукой, но от этого сходство с Ельцыным только усиливается, и ты не выдерживая таких издевательств над логикой, начинаешь даже думать, что ещё не проснулся, и что всё это тебе только снится в пьяном полусне. Ты мотаешь головой, чтобы сбросить с себя сон, но это вызывает в голове такую резкую боль, что ты сразу же отметаешь все мысли о том, что всё это сон, и наконец сталкиваешься с суровой реальностью. Реальность состоит в том, что лицо твоё практически не отличается от лица вышеупомянутого политика, и даже «пиздец», непроизвольно вырвавшийся у тебя, когда ты понял, что перед тобой всё-таки отражение, и это отражение именно твоё, звучит из-за полностью высохшего рта, именно так, как у него выходило слово «россияне».
Ещё несколько минут, ты смотришь на себя в зеркале, как бы привыкая к своему новому образу, смотришь абсолютно без мыслей, — в голове вместо них белый шум переменной интенсивности. Глаза красные, веки воспалённые под ним мешки такого калибра, что ближе к истине будет назвать их баулами. Общий вид физиономии, как у боксёра тяжеловеса после поединка за титул чемпиона чемпионов. Да и чувствуешь себя точно так же. Особенно боль в голове, как после серии хуков с обеих сторон. Неуклюже передвигая ноги, идёшь к холодильнику, но в последний момент тебя шатает, и ты промахиваешься, не достав рукой до дверцы. Собрав силу воли в кулак, открываешь её и перед твоим мутным взором предстаёт пустое нутро, разбавленное присутствием одной единственной луковицы. Шумно выдохнув и жадно вдохнув в себя холодный воздух, ты произносишь луковице своё прощальное «бля» и захлопываешь дверцу. Секундой позже, стоя у раковины, ты открываешь кран с холодной водой, пытаешься сплюнуть, так как вкус во рту отнють не приводит тебя в восторг, и совсем не хочется, чтобы вся херота, которая этот вкус вызывает, оказалась внутри тебя окончательно. Сплюнуть конечно не получается, и ты, плюнув на это дело, жадно пьёшь вонючую водопроводную воду большими глотками. Вода, кажется, совсем не желает пропитывать твоё пересохшее нутро; язык остается таким же пересохшим, и только снаружи мокрый, отчего возникает идиотское чувство, будто глотаешь целлофановый пакет. В этот момент в твоей голове появляется первая за всё утро связная мысль. — Какого хуя я так живу все эти годы? Я ведь совсем не так хотел жить! Но вслух ты произносишь только «блядь» и «говно», закрываешь кран, потом, подумав три секунды, открываешь его снова и делаешь ещё одну серию глотков, уже ни о чём конкретно не думая, но просто внутренне сожалея о потерянном впустую — и немалом, — времени. Не закрывая кран, набираешь в рот воды, долго держишь её внутри, водя языком по нёбу из стороны в строну, в тщетной надежде, что тактильные ощущения во рту всё-таки хоть немного восстановят свой привычный статус. После третьей неудачной попытки в голове возникает вторая за утро связная мысль о том, что если вода не помогает, то скорее всего поможет спиртное, и, что холодное пиво вполне сможет справитья с подобными задачами. Кроме этого ты вспоминаешь, что в холодильнике пусто, и что надо бы сходить в магазин за продуктами. Мысленно оправдывая себя этой необходимостью, ты медленно одеваешь вчерашнюю помятую одежду, которая, кстати, превосходно гармонирует с твоей утренней рожей, долго ищещь телефон, который почему-то оказывается под кроватью, и на который, уже замученному нетерпением, тебе приходиться набирать со старого домашнего дискового аппарата, потом находишь в кармане пачку с единственной уцелевшей в неравном бою с толпой собутыльников сигаретой. Закуриваешь. Вкус во рту, разумеется, становится ещё хуже, что только укрепляет тебя в намерении купить пива. По пути в магазин, ты пересчитываешь оказавшуюся в кармане скомканую мелочь, надеясь, что на карточке окажутся не пропитые вчера остатки твоей вызывающей жалость зарплаты. Занятый мелочью, не замечаешь выбоины в асфальте (в появлении которой, разумеется, виноваты какие-то мифические «они»), спотыкаешься и чуть не падаешь, опираясь на руку, чтобы не упасть в грязь всем телом. Выпрямившись, ты подходишь к ближайшему дереву и вытираешь об него руку. Не добившись вменяемого результата, ипользуешь несколько самых мелких купюр, а после и собственную штанину, но ладонь всё равно выглядит, как у видавшего виды бомжа. Сразу в магазин ты идти стесняешься, так как боишься, что на карточке не будет денег, а это ведь выставит тебя любимого в плохом свете перед посетителями магазина. Подходишь к банкомату, сильно тупишь, тыкаешь не в те кнопки, и наконец аппарат выводит на экран нужный счёт. Ты внутренне ликуешь, на счету ещё несколько десятков условностей, но позади тебя стоит симпатичненькая девушка, и поэтому внешне ты делаешь недовольное лицо, отчего, на самом деле, выглядишь в её глазах только хуже. Зайдя в магазин, направляешься к стеллажу с пивом, выбираешь какое-то лёгкое светлое, но понимаешь, что одного пива чтобы сбить такое лютое похмелье недостаточно, и ты берёшь второе, название которого тебе незнакомо, к тому же, предлог попробовать новое пиво замечательно подходит тебе для самооправдания. Подходя к кассе, вспоминаешь, что надо купить еды, но сразу же отметаешь эту мысль, находя, что идти пить пиво домой — идея не из лучших, и что свежий воздух замечательным образом поможет избавиться от похмелья (что в какой-то степени правда), а таскать пакет с продуктами с собой… Поэтому внутренне договариваешься сам с собой, что купишь продукты на пути домой, после того, как выпьешь пиво. Ввиду таких превосходных оправданий, хватаешь с полки у кассы первые попавшиеся чипсы, и когда кассирша уже протягивает тебе чек, вспоминаешь, что забыл про сигареты. Выходишь из магазина и втягиваешь носом полную грудь воздуха. Миссия выполнена, и улыбка украшает твоё похмельное лицо. Ты садишься на лавочку в ближайшем скверике. Ментов ещё нет, поэтому ты открываешь пиво и пьёшь его открыто, не опасаясь возмездия за столь провокационное и наглое поведение, моментально разрушающее невинные умы молодёжи. Хотя, на самом деле, увидев тебя в таком виде, помятого, в такой же помятой одежде и с грязными руками, молодёжь, скорее всего, не захочет связываться с алкоголем никогда. Ты выпиваешь сразу полбутылки, закуриваешь и потягиваешь прохладное пиво маленькими глотками. Солнечные лучи падают вокруг тебя, а молодой клён своей тенью дарит тебе такую необходимую июньским днём прохладу. Язык наконец-то принимает свою обычную форму, похмелье уходит, и ты почти счастлив. Открыв второе пиво, которое оказывается намного крепче первого, ты осторожно пробуешь, делаешь совсем небольшой глоток, обстоятельно смакуя, и остаешься весьма доволен. Пиво оказывается весьма вкусным, несмотря на крепость, приближающуюся к восьми градусам. Твоё самооправдание за взятую вторую бутылку получает ещё один кирпич в свой фундамент. Звонит мобильный. Ты отвечаешь на вызов, звонит один из твоих вчерашних собутыльников, и по его голосу понятно, что его состояние гораздо хуже твоего, тем более, что твоё состояние уже совсем и не плохое, на самом деле замечательное состояние, отличное просто. Ты делаешь несколько показательных, нарочито громких глотков, так что бы ему было слышно, и, смеясь, признаёшься ему где ты находишься и чем в данный момент занимаешься. После его позазного возмущения, вы пересказываете друг-другу вчерашние события, пытаясь восстановить полную картину вчерашнего дня. Потом он жалуется на сильное похмелье, и обещает быть через двадцать минут, чтобы вылечиться от него уже опробованным тобой сегодня способом. Второе пиво уже заканчивается, и ты принимаешь решение сходить и взять ещё одну бутылку того пива, которое ты пил последним. Ты находишь себе оправдание в том, что ждать приятеля ещё достаточно долго, а с пивом ведь время летит веселее, да и новый сорт пива надо бы распробовать получше. Ты говоришь себе, что эта бутылка будет последней, вспоминаешь про продукты последний раз за сегодняшний день и идёшь в магазин. Через тридцать минут, к твоей лавочке подходит твой приятель с ещё одним твоим хорошим знакомым. Твой приятель извиняется, и говорит, что опоздал, потому что должен был встретить этого знакомого, и пришлось ждать его, но говорит, что принёс в качестве извенения кое-что необычное. Сразу после этих слов он достаёт из рюкзака бутылку дорогого крепкого алкоголя, который ты давно хотел попробовать… Ты не откажешься. Точно тебе говорю, не откажешься. Я знаю по себе, что не откажешься. Так замыкается этот круг.

Сволотчъ