Сильные буквы
2 октября, 2008 в 18:38 мск. Запостил:SepulТравматический пистолет «ОСА» достаточно грозное оружие, но если у тебя мышцы, а не жир, и твое тело прикрыто пуховиком, выстрел в корпус болезнен, но не принесет того результата, на который надеться стрелявший.
На лице инкассатора выражение удивления не успело смениться испугом, когда удар дубинкой в теменную кость вырубил его.
Напарник уже валялся рядом с машиной.
Водитель, следуя инструкции, не выскочил на помощь, а, как и положено, заблокировал дверь, но был вытравлен струей газа в зарешеченное отверстие, и , вывалившись из машины, присоединился к товарищам по несчастью.
Никаких трупов – иначе правила резко меняются.
Не прошло и минуты, как наградой нападавшему были два плотных баула.
Сколько там?
Он не знал, но его расчет подсказывал ему, что денег должно быть очень много…
-Скажи папа, а где так красиво? – спросила дочь, когда он принес ей диск «Пиратов Карибского моря».
Сходить с ней хотя бы в кино у него – сорокадвухлетнего опера – вдовца, не было времени, да и сил то же.
— Папа, а мы поедем туда? – что он мог ответить ей, замученный дежурствами и униженный зарплатой, больше похожей на подачку.
Его жалованья едва хватило бы на поездку в заплеванную Турцию или крикливый Египет, да и кто дал бы ему этот отпуск.
«Награждается Сухов Федор Иванович…» раньше это совпадение с известным героем вызывало у него улыбку, сейчас чтение грамот вызывало тоску…
Сам специалист – а как иначе – одиннадцать лет работы на земле, он знал, что в его распоряжении около часа, прежде чем система начнет работать против него.
Привыкший догонять и задерживать все эти годы, он знал, как будет бежать и прятаться.
Четко осознавая, что второго шанса не будет, он спланировал все заранее – где возьмет, у кого и как.
Сейчас его задачей было – скинуть.
Поэтому сейчас его ждали в условленном месте.
Денег оказалось действительно много – даже больше чем он ожидал.
Пожилой мужчина характерной кавказской внешности не стал пропускать деньги через машинку, ограничившись подсчетом пачек.
— Хорошо взял, Федор – тридцать шесть миллионов рублей.
— Как договаривались, Муса?
— Да. Четвертую часть я заберу, остальное получишь там, где просил, в долларах.
— Что с дочкой?
— она уже там. Мое слово верное. Хочешь поговорить с ней?
Громадного роста молодой кавказец вежливо подал трубку спутникового телефона с уже набранным номером.
— Можешь гаварэт – с трудом выговаривая русские слова, добавил он.
— Папа?
— Привет дочь? Как ты? Все хорошо?
— Да, папочка, здесь так красиво, лучше, чем в кино. У меня номер, как у принцессы из сказки. Папа?
— Да, солнышко?
— Ты скоро приедешь?
— через день солнышко, через день. Может быть через два.
— Ты смелый человек Федор – практически без акцента сказал старший. Я могу сделать еще что-нибудь для тебя?
— Спасибо, Муса. Ты сделал все, что обещал.
— Удачи тебе, Федор. Твои деньги будут там еще раньше, чем ты сам доберешься.
Когда в сорок лет остаешься один , с дочкой на руках, в однокомнатной хрущевке и без высшего образования – краткосрочные курсы ВШМ не в счет, то особенно ясно понимаешь, что остаток жизни ты будешь играть теми картами, которые у тебя сейчас на руках.
Армия, ППС, курсы, женитьба, дочь – все это уже было.
Попойки с товарищами, копеечные поборы с пары ларьков, ночные боли в контуженном после первой командировки в Чечню позвоночнике,
случки в подсобке с любовницей – продавщицей ночной смены одного из подшефных павильонов, невозможность дать дочери нормальное образование, крайнее звание – а капитан без высшего – это край карьеры, — это настоящее и будущее.
Он был всегда честным – Сухов Федор Иванович, и остался на обочине жизни, обдаваемый брызгами проезжающих мимо Мерседесов.
«Если бы ты был воином, тебя можно было бы уважать, хотя бы за храбрость. Но ты служишь, как собака. Служишь плохому хозяину, который бьет и не кормит тебя.»
Эта фраза из какого-то дешевенького боевика легла осадком в его мозгу, когда он засыпал с бутылкой пива возле телевизора, не в силах даже поесть – обычное окончание рабочего дня…
Только аэропорт – сейчас , пока время еще работает на него. Сейчас он опережает систему.
Если ты опер – несколько лишних паспортов , не заявленных как украденные или утерянные – для тебя не проблема.
Усов и очков достаточно, что бы спокойно сесть в самолет по заранее купленному билету.
И вот ты – а по документам Голобородько Антон Ильич, уже летишь в Москву.
Ты не спал уже тридцать шесть часов, у тебя сломаны два ребра – все-таки «ОСА» больно бьет, но ты обгоняешь систему!
Он хорошо помнил тот день, когда принял решение.
В тот день он был оперативным дежурным.
Угашенного в хлам юнца, выехавшего на Круизере на автобусную остановку.
Результат – труп и два человека в реанимации.
Он оформлял протокол, дел-то проще простого, обычная работа, к горю и трупам привыкаешь быстро, когда его пригласил зайти начальник отделения.
В кабинете он увидел известного всем Берестецкого Льва – адвоката-«мусорщика» и какого-то вальяжного мужчину лет пятидесяти.
— прекращай материал, как-то в сторону сказал начальник, дела не будет.
— ну как же, Николай Иваныч?
— капитан Сухов!
-я!
— выполнять!
Выходя из кабинета, он заметил лишь визитку с логотипом известного банка на столе начальника.
Так и не пришедшего в себя юнца через четверть часа погрузили в Гелик два мордоворота, еще один вместе с Берестецким отогнал Круизер.
В тот вечер он впервые напился прямо на рабочем месте и очнулся уже дома, в одежде, привезенный ППСниками.
— тебе плохо, папа? Ты не умрешь, как мама?
— спи доча, спи. Все хорошо. Все это скоро кончиться, я обещаю….
И вот ты в гостинице. Ты рассчитал все правильно.
Ты – а по документам Никарев Николай Викторович, заселяешься в гостиницу.
Заполненная форма регистрации вместе с ксерокопией паспорта уйдет из гостиницы только завтра утром.
Тебя ищут.
Ищут те, кто умеют искать, к тому же подогретые обещанием денежной премии от банка.
Но не чувством мести, как если бы погиб кто-нибудь из инкассаторов.
Ты знаешь систему.
В этом городе тебя начнут искать завтра утром, после утренней планерки.
Таблетка обезболивающего и шесть таблеток кофеина – твой ужин.
В два ночи – а какое дело ночному портье и полусонным секьюрити, ты выйдешь из номера на Каширку.
Заказ такси по телефону – не для тебя.
Для тебя — бомбила – азер с шансоном в прокуренной шахе.
Ты в Домодедово.
Потерпи еще четыре часа, Федор Иваныч.
Маленький баул с вещами, книжка, купленная в аэропорту – ты обычный замотанный жизнью обыватель – а по документам Смирнов Михаил Игоревич, ждешь начала вылета своей тургруппы.
«— Так выпьем же за того, кто в пути этой ночью! За то, чтобы ему хватило пищи, чтобы собаки его не сдали, чтобы спички его не отсырели. Да поможет ему господь! Пусть во всем ему будет удача, а…
— А королевской полиции — посрамление! — докончил Беттлз под грохот опустевших кружек.».
Федор Иванович Сухов закрыл книгу с рассказами Джека Лондона, когда самолет оторвавшийся от взлетной полосы, устремился в холодную московскую ночь.
Всем удачи и счастья.
© Гринго
//Бонизоб