вниманию геймеров — впервые опубликованы коды к тетрису!

19 января, 2008 в 11:00 мск. Запостил:Sepul

Влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, влево, влево, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, влево, вниз, влево, влево, влево, вверх, вниз, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,
вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,

вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз,вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,
вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,
вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,
вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,
вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,
вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево,
вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево, вправо, вниз, вправо, вниз, влево, вправо, вниз, вниз, вниз, влево.

//Doktor_A



30 комментариев на “вниманию геймеров — впервые опубликованы коды к тетрису!”

  1. kuku
    kuku

    Перванах и ниипет!

  2. MamaDida
    MamaDida

    бугогаааааа!!!!!!!!!!!

  3. OTVAL
    OTVAL

    сдаёццо мне док, што в 11 строке сверху 5 команда должна быць «влево», а не «вправо»

  4. kuku
    kuku

    Здрасте заопарг.
    Весьма позитивные букавы, пиши исчо.

  5. КОЛХОЗ

    Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и оставь мертвым погребать своих мертвецов
    (Матфей,8:22)
    ____________________
    Если меня спросить, зачем я ищу бога, я отвечу – для того, чтобы воскресить мертвецов
    Если меня спросить, зачем – я не найду ответа для них. Наверное, мы устроены так, что ответить на многие вопросы мы сможем, только обернувшись назад.
    В обмен на мою откровенность я хотел бы услышать ответ на свой вопрос – «где его искать?». От пропитанных слезами каменных стен храмов, через бумажные путеводители, до невидимых из темноты углов гниющих улиц, где каждый поворот последний.
    Я ищу его давно, и моя просьба кажется мне самому день ото дня все более скромной. Разбитый об отказы лоб лучше других учит реальности. Постовые на перекрестке, неторопливо измеряющие длину тормозного пути, хлюпая сапогами по лужам крови пропитывающей асфальт как губку. Безразличие врачей, обладающих отточенным навыком драматично пожимать плечами и разводить руками. Потом их лица, с поверхности кожи которых веет холодным ветром и больничным запахом пустующих палат. Кажется, что твое дыхание спускается с твоих губ на их опущенные веки облачками пара, оставаясь там навсегда незаметными каплями. Может быть, именно поэтому лица покойников так похожи на восковые маски, чей неестественный блеск всего лишь следы чьих-то застывших просьб и молитв. Разбить лоб о замерзший слой своих собственных слез на их закрытых глазах. А потом только метры земли и имена в воздухе, тающие вместе с воспоминаниями о цвете глаз, оттенках прожитых дней, телесном тепле и нежности рук.
    Десять тысяч дней без объятий. Изгибом тонким, нежным, она уже не коснется меня. Но я пытаюсь ее вернуть.
    ***
    Я помню этот аэропорт, я бывал здесь не раз. Иногда кажется, что чем чаще ты встречаешься с тем или иным предметом или человеком, тем больше в нем вызывает приступы тошноты. Сука. Стеклянные вены на бетонных костях. Следуя этой логике, я перестаю радоваться чужим улыбкам. Зачем улыбаться тому, кто никогда не пожмет тебе руку, не протянет несколько купюр в долг, не смахнет пушинку с пиджака и не поцелует. В этом чувстве проползла ядовитой змеей какая-то трещина, сквозь которую на белизну моей честности проливаются черные чернила лжи. Кому вы улыбаетесь? Тому, кто не запомнит вашего имени, даже если вы выкрикните мне его в самое ухо, тому, кто готов пожертвовать вашими жизнями ради стабильности на Востоке. Нет, я не ненавижу ваши пластиковые улыбки. Я смотрю на них как на искусственные челюсти в прозрачных стаканах на ночных столиках стариков.
    Она в розовом костюме Chanel c черной оторочкой на манжетах и рукавах, такая же шляпка и такая же, как обычно, улыбка. Утром, когда мы поднимаемся с разных постелей, разгоняя разные сны, я иду узнавать себя в зеркале за серостью щетины, а она примеряет одну из своих улыбок, которую проносит весь день. Они, как костюмы, искусственный элемент, часть фоторобота, многим из них я уже придумал названия: Скорбящая нежность, Беззаботная, Вымученная снисходительность – наверное, если я напрягусь, я смогу их посчитать. Думаю, пальцев на руках будет достаточно.
    Сегодня, на ней костюм Chanel и «Вымученная снисходительность». Отвернувшись от иллюминатора, по которому, замедляясь бежала посадочная полоса, меняли друг друга гибкие линии разметки, она смотрит на меня словно говоря: «Ну, давай, начинай свой обычный парад»
    22 ноября в ее потухнувшем сердце. Не знаю о чем она думает и не хочу этого знать, знаю только, что прикосновение ее рук стало очень холодным. Пластмасса?
    ***
    Я продолжаю резать, он уже не дышит, но мне необходимо отработать уплаченные деньги. Он сам обозначил цену, сам подписался под договором и теперь он не удивляется с какой хладнокровностью, я отрабатываю каждую вложенную мною копейку. Стоит нам заплатить за что-то, и это что-то становится нашей частью, значительно увеличиваясь в цене. Конечно, ведь теперь это – наше, что делает любую вещь намного ценнее. Наше собственное клеймо на том, что скоро придется вернуть, заставляет нас использовать эту вещь без остатка, чтобы возвращать было нечего.
    Удар за ударом, скользящие, рубящие – кожа расходится как бумага, ни одного клочка, ни одного неразорванного сантиметра. Он уже мертв, но я заплатил за свою ненависть и намереваюсь полностью отработать кредит. Сумма ненависти, сумма всех обид и причиненных страданий, отвращение к тем, кто будет на моем месте завтра, презрение к тем, кто сделал меня таким и оставил только один шанс на компенсацию. Этот шанс я купил, и благодаря ему мои руки сейчас омываются еще пульсирующей кровью, которую выталкивает из зияющих ран почти остановившееся сердце.
    Он убедил меня в том, что он и есть тот самый шанс, что его содранной заживо шкурой я смогу расплатится за все то, что злило и кололо меня всю жизнь. Час назад он мог говорить и убеждать меня в том, что его услуги – способ спасения. Алгоритм ненависти для тех, кому жаль унижать других. Убить того, кто привык умирать – способ поучаствовать в общечеловеческом преступлении против самих себя. Порт святых – сотни убитых, исковерканных раздавленных тел – лица укоризненно глядящие на нас со страниц священных книг. Мы запомнили их такими, до того, как они принесли себя нам в жертву. Просто сегодня жертвенный нож – в моих руках.
    О чем думали палачи, прибивавшие Христа к кресту на Голгофе, что снилось тем, кто проламывал голову первым христьянам, обливая их градом камней, что жгло пальцы тем, кто стрелял в безоружных, вешал, резал, кромсал, жег, испепелял, обезглавливал, стирал с лица земли, зачеркивал чьи-то жизни.
    О чем думаю я, когда моя рука устала колоть, а его кровь залила всю одежду, когда у моих ног, лежит даже не тело, а разорванные куски испаряющейся на глазах плоти. Наверное, о спасении…
    ***
    Тысячи вырезок из газет, миллиарды слов, километры выстроенных друг за другом лиц – линейка для измерения бесконечности тоски. Я ищу в них закономерность я ищу в них схожесть. Пытаюсь найти повторения в искаженных гримасами ужаса мертвых лицах. В миллионах лиц окровавленных, с закатившимися глазами, со следами удушья, колюще-режущими ранениями, огнестрельными ранениями, ожогами – я ищу повторы.
    Я знаю, что среди них есть тот, кто умирает всегда, кто гибнет ежедневно для того, чтобы остальные продолжали жить и верить. Добро пожаловать в порт святых, куда приходят, чтобы умереть и остаться навеки. Среди них, чьи грустные взгляды ложились на нас сначала с икон, а после со страниц газет, есть тот, кто умирает ради чего-то. Кто-то, кто не может без смерти. Кто-то, кого я ищу для того, чтобы вернуть своих близких.
    Создав мир таким, каким мы его видим, Бог, наверное, знал, что ему придется затыкать в нем дыры, заполнять пробелы. Мог ли он предположить, что лучшим доказательством своего существования станет собственная смерть. Медицинская справка, заключение о смерти, подтверждающая факт жизни. Печальная ретроспектива, последний взгляд, которому открывается вся история, проносящаяся за мгновение.
    Латать дыры в этой реальности, объясняя тем самым ошибки собственных созданий, закрывать голодные пустоты своим телом. За каждым углом, в каждой подворотне, в каждом сантиметре мрака найдется, что доказать, а значит найдется место для тела мертвого бога.
    Если существуют условия, значит, в этих условиях обязан обнаружить себя факт. Именно в поисках этого факта я перерываю все заметки о смертях, тщательно и скрупулезно сравниваю фотографии с мест преступлений.
    И, наконец, я нахожу. Тысячи одинаковых лиц, растерзанных и убитых, тысячи и одно. Одно и то же. Каждый день оно появляется вновь и снова смотрит на меня пустым взглядом со страниц скупой хроники. Умирает сегодня, чтобы быть убитым завтра. Я ищу его повсюду, выкладывая свои поиски километрами и часами ожидания.
    ***
    Мы садимся в машину, которая всегда напоминает мне катафалк, такая огромная, несуразная, медленная. Она не для того, чтобы доставить тебя туда, куда ты хочешь попасть. Она для того, чтобы каждый смог посмотреть на тебя, прикоснуться к легенде, запечатлеть этот момент.
    Аквариум, в котором меня возят, как диковинного зверя на потеху публике, аквариум, ставший для меня границами мира. Сквозь прозрачные стекла я вижу тех, кто боготворит меня, считая идеалом. Для них лучше бы я умер сейчас, чтобы у них сохранился шанс запомнить меня таким безукоризненным безупречным. Я улыбаюсь так, чтобы улыбаться так же со страниц учебников, с портретов в кабинетах из кожи, с обложек журналов.
    Им нужно то, чем они смогут гордиться. Что-то, чем они никогда не смогут стать сами, что-то от чего они отгорожены стеклами лимузинов и каменными лицами оцепления. Им нужно совершенство, застывшее, которое уже никто не сможет опорочить, очернить. Они всегда знают выход.
    Она сидит рядом со мной, зная, что тоже станет историей, в этом своем дурацком розовом костюмчике. Какая безвкусица по сравнению с моим выбеленным образом, моей благодетелью, моей жертвой. Рядом со мной она кажется маленькой розовой точкой, сжатой в тисках моей славы. Незаметная фальшивая нотка в эхе моей истории. Я мирюсь с тем, что она дополняет мой образ, ведь в ином случае во мне можно было бы отыскать изъян. С ней я рафинирован, на ее фоне я – белое полотно, которое нуждается только лишь в том, чтобы на нем проявились алые пятна крови.
    Мой образ почти завершен, в нем не хватает только легкого оттенка мученичества, той красной линии, за которой скрыты века негаснущей славы. Меня неминуемо нужно убить, уничтожить. Я хочу этого сам, ведь поддержание образа – трудная работа. Даже эта домохозяйка, чье розовое отражение на стекле маячит рядом с моим, она – тоже обязательный элемент этого образа, который мне приходится терпеть. Дорога определяется ее концом. Наверное, я больше остальных сейчас жду этого конца.
    Мы проносимся мимо сияющих толп, чьи улыбки бликами падают на хром нашего лимузина. Она, губернатор, Я – мы киваем прохожим для того, чтобы они смогли рассказать своим друзьям и близким об этом. Мне жарко, и я думаю о том, когда все это кончится. Замкнутый цикл: кабинет – лимузин – аэропорт – самолет – лимузин. Я жду.
    ***
    — кто это?
    — у меня есть то, что ты ищешь…
    — о чем вы?
    — у меня есть гораздо больше, тебе и не снилось, что можно испытать встретившись с ним..
    — вашу мать, кто это?
    — завтра он придет за своими деньгами, они в ячейке камеры хранения, на вокзале…
    — кто он? О ком вы говорите?
    — ты искал его, а уже я нашел, теперь я могу подарить его тебе… я уже воспользовался всем тем, что он может предложить…
    — …
    — ты не пожалеешь, завтра он придет за деньгами, на которые я его купил…
    — что значит купил?
    — он позволил мне убить себя, почти бесплатно, «во имя спасения»…
    — я скоро буду…
    — он просто заберет деньги и наступит твой черед, но не обольщайся, ему почти нечего тебе предложить. Может быть, только одно…
    Гудки. Я снова наедине с гудками, удаляющимися по проводам от меня туда, где кто-то уже несется мне навстречу. Вода, смешанная с потеками крови, ускользает на дне раковины, когда я осматриваю руки. Ими я добыл себе странное чувство облегчения. Я искал то, что искал совсем другой незнакомый человек, но, найдя, обрел нечто более ценное, чем простое вознаграждение. Сумасшедший ищущий другого по приметам, найденным в хрониках смертей, несчастных случаев, убийств – нечаянно подсказал мне дорогу к великому вздоху. Вздоху, от которого лопнут легкие и глотка, треснут ребра, но на губах заиграет улыбка. Я нашел ему того, кто готов умереть напоказ, превратив свою смерть в небольшой спектакль для одного зрителя. Кто превратил это занятие в ремесло, и кто не прочь заработать на этом.
    Все ищут что-то: ответы на вопросы, смыслы, предназначения, знаменья — что угодно, этим можно заполнить всю жизнь. По странному стечению обстоятельств я нахожу то, что не ищу сам, что мне не нужно. Однако, тем самым я помогаю тем, кто сам находится а поисках. Все мы просто тратим время между точками, в которых кто-то алчет и точками, где другой мечтает отдать. Выходит, я – проводник, посредник. Сегодня я нашел спокойствие. Чужое. Но, попав ко мне в руки, оно стало моим, приняло для меня особую форму, только для меня. Я убил человека. Абсолютно безнаказанно. Без претензий, вопросов, ненужных сожалений. Я смываю его кровь со своих рук, наблюдая за тем как красные разводы остаются на кафеле в ванной.
    Убитый мною сегодня, он вернется завтра за своими деньгами. Для него это работа. За это он получает деньги. Никакого обмана – простая арифметика.
    Завтра он поможет другому, стать чище, спасти себя. Этот другой кто ищет встречи, уже несется сюда, думая, что все его желания сбудутся. Я чувствую себя продавцом волшебной лампы. Я только что продал безумцу исполнение его безумного желания. Помимо оплаты своих услуг я получил куда большее – секундное ощущение торжества над поверженным богом. Когда его кровь стекает по моему ножу, а его сердце замедляет свой ход – этот мир вдыхает и наполняется жизнью, пусть для одного меня, но жизнь продолжается. Так уж заведено, что чей-то выдох становится вдохом другого. Такая модель, которая работает, только при условии, что кто-то становится жертвой. Регуляция.
    ***
    Вокзал. Камера хранения с проржавевшими почти насквозь ячейками. Глядя на них, думаешь, что в некоторых из них могут лежать секреты, брошенные здесь десятилетиями назад. Что-то, от чего мы спешим отказаться. Я смотрю на изъеденные коррозией дверцы, пытаясь угадать, что скрыто за каждой из них. Если нас попросить описать тот предмет, который нам неизвестен, наше импровизированное описание больше расскажет о нас, нежели о том, что мы пытаемся определить и охарактеризовать.
    За покосившимися дверцами и хлипкими замками мне мерещатся целые фрагменты человеческих тел, мертворожденные дети, спрятанные кем-то поклепы, доносы, клевета – оставленные здесь до лучших времен. Я вижу, как, сгорбившись и оглядываясь по сторонам, чей-то силуэт кладет в очередную безымянную ячейку свою тайну, хоронит здесь свой секрет.
    В одной из этих ячеек сейчас лежат деньги предназначенные тому, кто вчера в очередной раз умер для кого-то. Сегодня он придет за своей платой. Я не знаю сколько там, как дорого обходятся его услуги. Я уверен в том, что он сможет мне помочь, вернуть жену и дочь, вернуть оттуда, где пропадают последние надежды. Я прислушиваюсь к каждому шороху, готовясь к его приходу, но мне кажется, что я слышу только шевеление в ячейках, шепот чужих тайн, которые хотят быть рассказанными.
    Уверен, если ты готов умирать для кого-то, ты и есть Бог, исправляющий свои ошибки. Убить моих жену и дочь – тоже ошибка. И сегодня я жду тебя для того, чтобы вместе ее исправить.
    Я сразу узнаю его. Он столько раз смотрел на меня пустым взглядом из мертвых глазниц. Обожженный, изрезанный на куски, задушенный, расстрелянный – он, шаркая, приближается к одной из ячеек. Мне кажется, мы давно знакомы: мы виделись с ним столько раз, что сомнений быть не может. Я не свожу глаз с его осторожных рук, шарящих внутри металлической камеры. Зачем ему деньги? Что ему нужно, что он купит на них, и деньги ли там? Чем ему платят?
    Наконец он достает сверток, но там не деньги: в бумагу завернуты фотографии, исписанные рукописным текстом листы. Чья-то тайна.
    Распихав содержимое ячейки по карманам, и переворачивая в руках несколько оставшихся бумаг, он направляется навстречу ко мне и подсаживается рядом. Я не знаю с чего начать.
    — Ты искал меня?
    — да, наверное, если ты тот, кто я думаю…
    — для тебя я именно тот, чего ты хочешь от меня?
    Как будто прерванный минуту назад разговор внезапно возобновляется. Что-то как будто отвлекло нас на мгновение, а теперь мы снова говорим о том, что обсуждали до этого.
    — Верни мне их… ты же можешь, ты же можешь все…
    — они же мертвы, как я могу их вернуть…
    — тебе же лучше знать
    — идем…
    Мы идем молча, следуя по улицам незнакомого мне города. Одноликие улицы сменяют друг друга, не запоминаясь. Сейчас, когда я в двух шагах от исполнения своего единственного желания, я против обыкновения терпелив. Нет этого истеричного бега, шаги следуют друг за другом мерно. Я почему-то очень спокоен. Никто не оборачивается и мне начинает казаться, что мы невидимы, как будто картонные декорации того, к чему я привык, треснули по швам и перестали двигаться, перестали выполнять свою функцию – обозначать время и место. Я слышу только шаги: его и свои. Существует только наше направление движения.
    Одна из тех подворотен, тупиков, которая ловко обозначает конец пути. Поворот, ставший для нас последним. Не потому, что мы не сможем никуда идти дальше, а потому, что это последний отрезок нашего с ним пути. Здесь не ничто не окончено, только наша дорога.
    — Знаешь, ты прожил свою жизнь зря.
    — почему?
    — ты ищешь то, что потерял и что нельзя вернуть. Ты потратил на это годы, истратил, разбросал, выкинул на помойку…
    — но ведь…
    — они были для тебя всем? Ты это хочешь сказать? Они были – ключевое слово «были». Они могли быть, но не стали. А ты хочешь, чтобы все было по-твоему.
    — да, я просто хочу, чтобы они были со мной.
    — зачем? Зачем тебе это теперь? Что ты скажешь им, обретя их снова? «Как я скучал без вас?»
    — неважно, это не важно
    — важно то, что ты закопал свою жизнь вместе с их останками, ты лежишь с ними рядом… и только там ты м ними, нигде больше…
    — верни мне их…
    — ты знаешь, где они. Зачем мне их возвращать?
    — зачем тогда ты мне нужен, зачем ты нужен людям вообще?
    — вера…
    — какая к черту вера, если ты не можешь подтвердить ее, укрепить, доказать что-то таким, как я. Тем, у кого ты стал последней надеждой…
    — я не джинн, чтобы исполнять желания. Твоя жизнь ничего не стоит, тебя нет, в чемоданах, которые ты таскаешь за собой, только вырезки из газет с моими фотографиями и твое прошлое, застрявшее у тебя в голове. Они – твое прошлое. Поэтому они в могиле, а ты – здесь, разговариваешь со мной.
    — что же мне отказаться от них…
    — да
    — бросить все? Все, чего я хотел…
    — да…
    — зачем мне тогда жить?
    — ты уже мертв
    — почему же ты помогаешь другим?
    — у них есть шанс
    — на что, на «спасение»?
    Выстрел. Я смотрю на его опускающееся тело, криками и брызжущими в неистовстве слюнями, провожая выпущенные в его тело пули. Плечо, горло, голова. Три пули — три раны. я бросаю его там, как на тех фотографиями, которыми набит мой чемодан. Так мы расстаемся со своими последними возможностями, когда они не могут реализоваться. Так мы поступаем с тем, что не оправдало наших надежд. Так мы хороним своих мертвецов.
    ***
    Я смотрю на солнце так, как будто вижу его впервые. Наверное, так оно и есть, ведь мы никогда не осмеливаемся смотреть на него прямо, не отводя взгляд. Выстрелы звучат совсем тихо, где-то далеко от меня. Первый, второй, третий. Плечо, горло, голова.
    Я живу еще 35 минут, достаточно, для того чтобы остаться святым. Ее не задело, и сейчас она, наверное, скорбит вместе со всеми в своем розовом костюме, залитым кровью из моего горла. Прекрасный штрих к моей иконе.
    До последнего момента мы уверены, что смерть – это то, что происходит только с другими, не с нами. Я выдыхаю в последний раз в этот день, 22 ноября.
    ***
    Я уезжаю назад, хотя не знаю где именно находиться это «назад». Откуда я приехал сюда и куда мне возвращаться теперь. Моя жизнь – всего лишь десять тысяч дней без ее объятий. От первого до последнего больше ничего не осталось, но я спешу отделаться и от этого. Я бросаю чемодан с ее фотографиями и изображениями моей дочери, ее детскими рисунками и дневниками, которые я перечитывал сотни раз, проливая слезы на каждое слово, на дно одной из ячеек во все той же камере хранения. Захлопывая дверцу, я зачеркиваю десять тысяч дней своей жизни. Хороню ее здесь, чтобы никогда не вернуться к этой оставленной и брошенной могиле.
    Он проходит мимо меня, как будто не узнав во мне своего вчерашнего убийцу, на его лице ни следа. Нет даже огорчения. Кем он умирает для нас всех. В кого мы стреляем, кого душим, режем и кого сжигаем?
    Мне нечего больше ждать и не на что наедятся и нечего больше ждать. Я еду в отель, где вчера повесился один из постояльцев. Переночую там, чтобы завтра отправиться назад, обратно, туда, где уже нечего начинать. Тот повесившийся постоялец – тот, кто звонил мне накануне. В его номере, следы чужой крови и не отмытый от крови нож. Я знаю, чья на нем кровь. Найдут ли когда-нибудь того, кто пролил эту кровь? Тот, для кого он ее пролил, уже мертв. Я думаю об этом со стволом своего пистолета, зажатого в моих челюстях. Кажется, именно сейчас впервые за десять тысяч дней я могу спокойно вздохнуть.
    Я вдыхаю свою пулю, ведь, смерть это то, что всегда происходит с другими.
    __________________________________________
    Не жрите жывотных – они вас тоже не любят

  6. КОЛХОЗ

    блять..

  7. КОЛХОЗ

    Если меня спросить, зачем я ищу бога, я отвечу – для того, чтобы воскресить мертвецов
    Если меня спросить, зачем – я не найду ответа для них. Наверное, мы устроены так, что ответить на многие вопросы мы сможем, только обернувшись назад.
    В обмен на мою откровенность я хотел бы услышать ответ на свой вопрос – «где его искать?». От пропитанных слезами каменных стен храмов, через бумажные путеводители, до невидимых из темноты углов гниющих улиц, где каждый поворот последний.
    Я ищу его давно, и моя просьба кажется мне самому день ото дня все более скромной. Разбитый об отказы лоб лучше других учит реальности. Постовые на перекрестке, неторопливо измеряющие длину тормозного пути, хлюпая сапогами по лужам крови пропитывающей асфальт как губку. Безразличие врачей, обладающих отточенным навыком драматично пожимать плечами и разводить руками. Потом их лица, с поверхности кожи которых веет холодным ветром и больничным запахом пустующих палат. Кажется, что твое дыхание спускается с твоих губ на их опущенные веки облачками пара, оставаясь там навсегда незаметными каплями. Может быть, именно поэтому лица покойников так похожи на восковые маски, чей неестественный блеск всего лишь следы чьих-то застывших просьб и молитв. Разбить лоб о замерзший слой своих собственных слез на их закрытых глазах. А потом только метры земли и имена в воздухе, тающие вместе с воспоминаниями о цвете глаз, оттенках прожитых дней, телесном тепле и нежности рук.
    Десять тысяч дней без объятий. Изгибом тонким, нежным, она уже не коснется меня. Но я пытаюсь ее вернуть.
    ***
    Я помню этот аэропорт, я бывал здесь не раз. Иногда кажется, что чем чаще ты встречаешься с тем или иным предметом или человеком, тем больше в нем вызывает приступы тошноты. Сука. Стеклянные вены на бетонных костях. Следуя этой логике, я перестаю радоваться чужим улыбкам. Зачем улыбаться тому, кто никогда не пожмет тебе руку, не протянет несколько купюр в долг, не смахнет пушинку с пиджака и не поцелует. В этом чувстве проползла ядовитой змеей какая-то трещина, сквозь которую на белизну моей честности проливаются черные чернила лжи. Кому вы улыбаетесь? Тому, кто не запомнит вашего имени, даже если вы выкрикните мне его в самое ухо, тому, кто готов пожертвовать вашими жизнями ради стабильности на Востоке. Нет, я не ненавижу ваши пластиковые улыбки. Я смотрю на них как на искусственные челюсти в прозрачных стаканах на ночных столиках стариков.
    Она в розовом костюме Chanel c черной оторочкой на манжетах и рукавах, такая же шляпка и такая же, как обычно, улыбка. Утром, когда мы поднимаемся с разных постелей, разгоняя разные сны, я иду узнавать себя в зеркале за серостью щетины, а она примеряет одну из своих улыбок, которую проносит весь день. Они, как костюмы, искусственный элемент, часть фоторобота, многим из них я уже придумал названия: Скорбящая нежность, Беззаботная, Вымученная снисходительность – наверное, если я напрягусь, я смогу их посчитать. Думаю, пальцев на руках будет достаточно.
    Сегодня, на ней костюм Chanel и «Вымученная снисходительность». Отвернувшись от иллюминатора, по которому, замедляясь бежала посадочная полоса, меняли друг друга гибкие линии разметки, она смотрит на меня словно говоря: «Ну, давай, начинай свой обычный парад»
    22 ноября в ее потухнувшем сердце. Не знаю о чем она думает и не хочу этого знать, знаю только, что прикосновение ее рук стало очень холодным. Пластмасса?
    ***
    Я продолжаю резать, он уже не дышит, но мне необходимо отработать уплаченные деньги. Он сам обозначил цену, сам подписался под договором и теперь он не удивляется с какой хладнокровностью, я отрабатываю каждую вложенную мною копейку. Стоит нам заплатить за что-то, и это что-то становится нашей частью, значительно увеличиваясь в цене. Конечно, ведь теперь это – наше, что делает любую вещь намного ценнее. Наше собственное клеймо на том, что скоро придется вернуть, заставляет нас использовать эту вещь без остатка, чтобы возвращать было нечего.
    Удар за ударом, скользящие, рубящие – кожа расходится как бумага, ни одного клочка, ни одного неразорванного сантиметра. Он уже мертв, но я заплатил за свою ненависть и намереваюсь полностью отработать кредит. Сумма ненависти, сумма всех обид и причиненных страданий, отвращение к тем, кто будет на моем месте завтра, презрение к тем, кто сделал меня таким и оставил только один шанс на компенсацию. Этот шанс я купил, и благодаря ему мои руки сейчас омываются еще пульсирующей кровью, которую выталкивает из зияющих ран почти остановившееся сердце.
    Он убедил меня в том, что он и есть тот самый шанс, что его содранной заживо шкурой я смогу расплатится за все то, что злило и кололо меня всю жизнь. Час назад он мог говорить и убеждать меня в том, что его услуги – способ спасения. Алгоритм ненависти для тех, кому жаль унижать других. Убить того, кто привык умирать – способ поучаствовать в общечеловеческом преступлении против самих себя. Порт святых – сотни убитых, исковерканных раздавленных тел – лица укоризненно глядящие на нас со страниц священных книг. Мы запомнили их такими, до того, как они принесли себя нам в жертву. Просто сегодня жертвенный нож – в моих руках.
    О чем думали палачи, прибивавшие Христа к кресту на Голгофе, что снилось тем, кто проламывал голову первым христьянам, обливая их градом камней, что жгло пальцы тем, кто стрелял в безоружных, вешал, резал, кромсал, жег, испепелял, обезглавливал, стирал с лица земли, зачеркивал чьи-то жизни.
    О чем думаю я, когда моя рука устала колоть, а его кровь залила всю одежду, когда у моих ног, лежит даже не тело, а разорванные куски испаряющейся на глазах плоти. Наверное, о спасении…
    ***
    Тысячи вырезок из газет, миллиарды слов, километры выстроенных друг за другом лиц – линейка для измерения бесконечности тоски. Я ищу в них закономерность я ищу в них схожесть. Пытаюсь найти повторения в искаженных гримасами ужаса мертвых лицах. В миллионах лиц окровавленных, с закатившимися глазами, со следами удушья, колюще-режущими ранениями, огнестрельными ранениями, ожогами – я ищу повторы.
    Я знаю, что среди них есть тот, кто умирает всегда, кто гибнет ежедневно для того, чтобы остальные продолжали жить и верить. Добро пожаловать в порт святых, куда приходят, чтобы умереть и остаться навеки. Среди них, чьи грустные взгляды ложились на нас сначала с икон, а после со страниц газет, есть тот, кто умирает ради чего-то. Кто-то, кто не может без смерти. Кто-то, кого я ищу для того, чтобы вернуть своих близких.
    Создав мир таким, каким мы его видим, Бог, наверное, знал, что ему придется затыкать в нем дыры, заполнять пробелы. Мог ли он предположить, что лучшим доказательством своего существования станет собственная смерть. Медицинская справка, заключение о смерти, подтверждающая факт жизни. Печальная ретроспектива, последний взгляд, которому открывается вся история, проносящаяся за мгновение.
    Латать дыры в этой реальности, объясняя тем самым ошибки собственных созданий, закрывать голодные пустоты своим телом. За каждым углом, в каждой подворотне, в каждом сантиметре мрака найдется, что доказать, а значит найдется место для тела мертвого бога.
    Если существуют условия, значит, в этих условиях обязан обнаружить себя факт. Именно в поисках этого факта я перерываю все заметки о смертях, тщательно и скрупулезно сравниваю фотографии с мест преступлений.
    И, наконец, я нахожу. Тысячи одинаковых лиц, растерзанных и убитых, тысячи и одно. Одно и то же. Каждый день оно появляется вновь и снова смотрит на меня пустым взглядом со страниц скупой хроники. Умирает сегодня, чтобы быть убитым завтра. Я ищу его повсюду, выкладывая свои поиски километрами и часами ожидания.
    ***
    Мы садимся в машину, которая всегда напоминает мне катафалк, такая огромная, несуразная, медленная. Она не для того, чтобы доставить тебя туда, куда ты хочешь попасть. Она для того, чтобы каждый смог посмотреть на тебя, прикоснуться к легенде, запечатлеть этот момент.
    Аквариум, в котором меня возят, как диковинного зверя на потеху публике, аквариум, ставший для меня границами мира. Сквозь прозрачные стекла я вижу тех, кто боготворит меня, считая идеалом. Для них лучше бы я умер сейчас, чтобы у них сохранился шанс запомнить меня таким безукоризненным безупречным. Я улыбаюсь так, чтобы улыбаться так же со страниц учебников, с портретов в кабинетах из кожи, с обложек журналов.
    Им нужно то, чем они смогут гордиться. Что-то, чем они никогда не смогут стать сами, что-то от чего они отгорожены стеклами лимузинов и каменными лицами оцепления. Им нужно совершенство, застывшее, которое уже никто не сможет опорочить, очернить. Они всегда знают выход.
    Она сидит рядом со мной, зная, что тоже станет историей, в этом своем дурацком розовом костюмчике. Какая безвкусица по сравнению с моим выбеленным образом, моей благодетелью, моей жертвой. Рядом со мной она кажется маленькой розовой точкой, сжатой в тисках моей славы. Незаметная фальшивая нотка в эхе моей истории. Я мирюсь с тем, что она дополняет мой образ, ведь в ином случае во мне можно было бы отыскать изъян. С ней я рафинирован, на ее фоне я – белое полотно, которое нуждается только лишь в том, чтобы на нем проявились алые пятна крови.
    Мой образ почти завершен, в нем не хватает только легкого оттенка мученичества, той красной линии, за которой скрыты века негаснущей славы. Меня неминуемо нужно убить, уничтожить. Я хочу этого сам, ведь поддержание образа – трудная работа. Даже эта домохозяйка, чье розовое отражение на стекле маячит рядом с моим, она – тоже обязательный элемент этого образа, который мне приходится терпеть. Дорога определяется ее концом. Наверное, я больше остальных сейчас жду этого конца.
    Мы проносимся мимо сияющих толп, чьи улыбки бликами падают на хром нашего лимузина. Она, губернатор, Я – мы киваем прохожим для того, чтобы они смогли рассказать своим друзьям и близким об этом. Мне жарко, и я думаю о том, когда все это кончится. Замкнутый цикл: кабинет – лимузин – аэропорт – самолет – лимузин. Я жду.
    ***
    — кто это?
    — у меня есть то, что ты ищешь…
    — о чем вы?
    — у меня есть гораздо больше, тебе и не снилось, что можно испытать встретившись с ним..
    — вашу мать, кто это?
    — завтра он придет за своими деньгами, они в ячейке камеры хранения, на вокзале…
    — кто он? О ком вы говорите?
    — ты искал его, а уже я нашел, теперь я могу подарить его тебе… я уже воспользовался всем тем, что он может предложить…
    — …
    — ты не пожалеешь, завтра он придет за деньгами, на которые я его купил…
    — что значит купил?
    — он позволил мне убить себя, почти бесплатно, «во имя спасения»…
    — я скоро буду…
    — он просто заберет деньги и наступит твой черед, но не обольщайся, ему почти нечего тебе предложить. Может быть, только одно…
    Гудки. Я снова наедине с гудками, удаляющимися по проводам от меня туда, где кто-то уже несется мне навстречу. Вода, смешанная с потеками крови, ускользает на дне раковины, когда я осматриваю руки. Ими я добыл себе странное чувство облегчения. Я искал то, что искал совсем другой незнакомый человек, но, найдя, обрел нечто более ценное, чем простое вознаграждение. Сумасшедший ищущий другого по приметам, найденным в хрониках смертей, несчастных случаев, убийств – нечаянно подсказал мне дорогу к великому вздоху. Вздоху, от которого лопнут легкие и глотка, треснут ребра, но на губах заиграет улыбка. Я нашел ему того, кто готов умереть напоказ, превратив свою смерть в небольшой спектакль для одного зрителя. Кто превратил это занятие в ремесло, и кто не прочь заработать на этом.
    Все ищут что-то: ответы на вопросы, смыслы, предназначения, знаменья — что угодно, этим можно заполнить всю жизнь. По странному стечению обстоятельств я нахожу то, что не ищу сам, что мне не нужно. Однако, тем самым я помогаю тем, кто сам находится а поисках. Все мы просто тратим время между точками, в которых кто-то алчет и точками, где другой мечтает отдать. Выходит, я – проводник, посредник. Сегодня я нашел спокойствие. Чужое. Но, попав ко мне в руки, оно стало моим, приняло для меня особую форму, только для меня. Я убил человека. Абсолютно безнаказанно. Без претензий, вопросов, ненужных сожалений. Я смываю его кровь со своих рук, наблюдая за тем как красные разводы остаются на кафеле в ванной.
    Убитый мною сегодня, он вернется завтра за своими деньгами. Для него это работа. За это он получает деньги. Никакого обмана – простая арифметика.
    Завтра он поможет другому, стать чище, спасти себя. Этот другой кто ищет встречи, уже несется сюда, думая, что все его желания сбудутся. Я чувствую себя продавцом волшебной лампы. Я только что продал безумцу исполнение его безумного желания. Помимо оплаты своих услуг я получил куда большее – секундное ощущение торжества над поверженным богом. Когда его кровь стекает по моему ножу, а его сердце замедляет свой ход – этот мир вдыхает и наполняется жизнью, пусть для одного меня, но жизнь продолжается. Так уж заведено, что чей-то выдох становится вдохом другого. Такая модель, которая работает, только при условии, что кто-то становится жертвой. Регуляция.
    ***
    Вокзал. Камера хранения с проржавевшими почти насквозь ячейками. Глядя на них, думаешь, что в некоторых из них могут лежать секреты, брошенные здесь десятилетиями назад. Что-то, от чего мы спешим отказаться. Я смотрю на изъеденные коррозией дверцы, пытаясь угадать, что скрыто за каждой из них. Если нас попросить описать тот предмет, который нам неизвестен, наше импровизированное описание больше расскажет о нас, нежели о том, что мы пытаемся определить и охарактеризовать.
    За покосившимися дверцами и хлипкими замками мне мерещатся целые фрагменты человеческих тел, мертворожденные дети, спрятанные кем-то поклепы, доносы, клевета – оставленные здесь до лучших времен. Я вижу, как, сгорбившись и оглядываясь по сторонам, чей-то силуэт кладет в очередную безымянную ячейку свою тайну, хоронит здесь свой секрет.
    В одной из этих ячеек сейчас лежат деньги предназначенные тому, кто вчера в очередной раз умер для кого-то. Сегодня он придет за своей платой. Я не знаю сколько там, как дорого обходятся его услуги. Я уверен в том, что он сможет мне помочь, вернуть жену и дочь, вернуть оттуда, где пропадают последние надежды. Я прислушиваюсь к каждому шороху, готовясь к его приходу, но мне кажется, что я слышу только шевеление в ячейках, шепот чужих тайн, которые хотят быть рассказанными.
    Уверен, если ты готов умирать для кого-то, ты и есть Бог, исправляющий свои ошибки. Убить моих жену и дочь – тоже ошибка. И сегодня я жду тебя для того, чтобы вместе ее исправить.
    Я сразу узнаю его. Он столько раз смотрел на меня пустым взглядом из мертвых глазниц. Обожженный, изрезанный на куски, задушенный, расстрелянный – он, шаркая, приближается к одной из ячеек. Мне кажется, мы давно знакомы: мы виделись с ним столько раз, что сомнений быть не может. Я не свожу глаз с его осторожных рук, шарящих внутри металлической камеры. Зачем ему деньги? Что ему нужно, что он купит на них, и деньги ли там? Чем ему платят?
    Наконец он достает сверток, но там не деньги: в бумагу завернуты фотографии, исписанные рукописным текстом листы. Чья-то тайна.
    Распихав содержимое ячейки по карманам, и переворачивая в руках несколько оставшихся бумаг, он направляется навстречу ко мне и подсаживается рядом. Я не знаю с чего начать.
    — Ты искал меня?
    — да, наверное, если ты тот, кто я думаю…
    — для тебя я именно тот, чего ты хочешь от меня?
    Как будто прерванный минуту назад разговор внезапно возобновляется. Что-то как будто отвлекло нас на мгновение, а теперь мы снова говорим о том, что обсуждали до этого.
    — Верни мне их… ты же можешь, ты же можешь все…
    — они же мертвы, как я могу их вернуть…
    — тебе же лучше знать
    — идем…
    Мы идем молча, следуя по улицам незнакомого мне города. Одноликие улицы сменяют друг друга, не запоминаясь. Сейчас, когда я в двух шагах от исполнения своего единственного желания, я против обыкновения терпелив. Нет этого истеричного бега, шаги следуют друг за другом мерно. Я почему-то очень спокоен. Никто не оборачивается и мне начинает казаться, что мы невидимы, как будто картонные декорации того, к чему я привык, треснули по швам и перестали двигаться, перестали выполнять свою функцию – обозначать время и место. Я слышу только шаги: его и свои. Существует только наше направление движения.
    Одна из тех подворотен, тупиков, которая ловко обозначает конец пути. Поворот, ставший для нас последним. Не потому, что мы не сможем никуда идти дальше, а потому, что это последний отрезок нашего с ним пути. Здесь не ничто не окончено, только наша дорога.
    — Знаешь, ты прожил свою жизнь зря.
    — почему?
    — ты ищешь то, что потерял и что нельзя вернуть. Ты потратил на это годы, истратил, разбросал, выкинул на помойку…
    — но ведь…
    — они были для тебя всем? Ты это хочешь сказать? Они были – ключевое слово «были». Они могли быть, но не стали. А ты хочешь, чтобы все было по-твоему.
    — да, я просто хочу, чтобы они были со мной.
    — зачем? Зачем тебе это теперь? Что ты скажешь им, обретя их снова? «Как я скучал без вас?»
    — неважно, это не важно
    — важно то, что ты закопал свою жизнь вместе с их останками, ты лежишь с ними рядом… и только там ты м ними, нигде больше…
    — верни мне их…
    — ты знаешь, где они. Зачем мне их возвращать?
    — зачем тогда ты мне нужен, зачем ты нужен людям вообще?
    — вера…
    — какая к черту вера, если ты не можешь подтвердить ее, укрепить, доказать что-то таким, как я. Тем, у кого ты стал последней надеждой…
    — я не джинн, чтобы исполнять желания. Твоя жизнь ничего не стоит, тебя нет, в чемоданах, которые ты таскаешь за собой, только вырезки из газет с моими фотографиями и твое прошлое, застрявшее у тебя в голове. Они – твое прошлое. Поэтому они в могиле, а ты – здесь, разговариваешь со мной.
    — что же мне отказаться от них…
    — да
    — бросить все? Все, чего я хотел…
    — да…
    — зачем мне тогда жить?
    — ты уже мертв
    — почему же ты помогаешь другим?
    — у них есть шанс
    — на что, на «спасение»?
    Выстрел. Я смотрю на его опускающееся тело, криками и брызжущими в неистовстве слюнями, провожая выпущенные в его тело пули. Плечо, горло, голова. Три пули — три раны. я бросаю его там, как на тех фотографиями, которыми набит мой чемодан. Так мы расстаемся со своими последними возможностями, когда они не могут реализоваться. Так мы поступаем с тем, что не оправдало наших надежд. Так мы хороним своих мертвецов.
    ***
    Я смотрю на солнце так, как будто вижу его впервые. Наверное, так оно и есть, ведь мы никогда не осмеливаемся смотреть на него прямо, не отводя взгляд. Выстрелы звучат совсем тихо, где-то далеко от меня. Первый, второй, третий. Плечо, горло, голова.
    Я живу еще 35 минут, достаточно, для того чтобы остаться святым. Ее не задело, и сейчас она, наверное, скорбит вместе со всеми в своем розовом костюме, залитым кровью из моего горла. Прекрасный штрих к моей иконе.
    До последнего момента мы уверены, что смерть – это то, что происходит только с другими, не с нами. Я выдыхаю в последний раз в этот день, 22 ноября.
    ***
    Я уезжаю назад, хотя не знаю где именно находиться это «назад». Откуда я приехал сюда и куда мне возвращаться теперь. Моя жизнь – всего лишь десять тысяч дней без ее объятий. От первого до последнего больше ничего не осталось, но я спешу отделаться и от этого. Я бросаю чемодан с ее фотографиями и изображениями моей дочери, ее детскими рисунками и дневниками, которые я перечитывал сотни раз, проливая слезы на каждое слово, на дно одной из ячеек во все той же камере хранения. Захлопывая дверцу, я зачеркиваю десять тысяч дней своей жизни. Хороню ее здесь, чтобы никогда не вернуться к этой оставленной и брошенной могиле.
    Он проходит мимо меня, как будто не узнав во мне своего вчерашнего убийцу, на его лице ни следа. Нет даже огорчения. Кем он умирает для нас всех. В кого мы стреляем, кого душим, режем и кого сжигаем?
    Мне нечего больше ждать и не на что наедятся и нечего больше ждать. Я еду в отель, где вчера повесился один из постояльцев. Переночую там, чтобы завтра отправиться назад, обратно, туда, где уже нечего начинать. Тот повесившийся постоялец – тот, кто звонил мне накануне. В его номере, следы чужой крови и не отмытый от крови нож. Я знаю, чья на нем кровь. Найдут ли когда-нибудь того, кто пролил эту кровь? Тот, для кого он ее пролил, уже мертв. Я думаю об этом со стволом своего пистолета, зажатого в моих челюстях. Кажется, именно сейчас впервые за десять тысяч дней я могу спокойно вздохнуть.
    Я вдыхаю свою пулю, ведь, смерть это то, что всегда происходит с другими.
    __________________________________________
    Не жрите жывотных – они вас тоже не любят

  8. КОЛХОЗ

    заебали!!

  9. ఊ• Šê® •ఋ
    ఊ• Šê® •ఋ

    КОЛХОЗ

    January 19th, 2008 at 10:49 am
    И зимой и па весне помни аба мне,
    В новогоднем январе помни аба мне,
    в желто-красном сентябре и в июльской тишыне просто помни аба мне..
    +++++++++++++++++++++++
    ета не рамантеха ета напаминание жто йа (калхоз) всехда хдета рядам с тапаром

  10. КОЛХОЗ

    Убийство Бабы Яги
    Пару дней назад одного знакомого психотерапевта вызвали на освидетельствование одного маленького мальчика семи лет от роду.
    Проверить, всё ли с ним в порядке. А причиной для подобных сомнений стал совершенно бесподобный случай его борьбы с сущностями потустороннего сказочного мира — а именно с Бабой Ягой
    Ребенок, которму ещё раз повторю, семь лет, оставшийся один дома, звонит маме на работу и говорит, мол, мама, такое дело, я… убил Бабу Ягу. Вот так вот. Мама, ясное дело, не совсем понимая, что происходит с ее чадом, несколько обеспокоенная, приезжает домой. И что она видит?
    …. Труп Бабы Яги.
    На самом же деле всё обстояло так. Пока ребенок оставался дома совершенно один, в дверь позвонили. Ребенок спросил — кто там? Оттуда — “Баба Яга. Открой мне дверь”
    Р: — А зачем?
    БЯ: — А я хочу с тобой поиграть.
    Ребенок открывает дверь, а на пороге стоит настоящая Баба Яга, в сказочном прикиде — рожа сажей выпачкана, вся в тряпьё замотана — всё как есть, только ступа видать за лифтом осталась стоять.
    Ну давай играть. Ребенка Баба Яга запрятала в ванную, заперев его там на крючок — таковы, мол, правила игры. А сама — давай шарить по углам, шкафам и проч. Запертый игрок как-то кое-как сумел открыть дверь, взял, не долго думая, молоток, подкрался сзади, и… тюк по голове. Баба Яга грохнулась — и дух вон. Ну сынок и позвонил маме проинформировав о своем опыте.
    “Баба Яга” впоследствии оказалась соседкой по площадке, которая, пользуясь удобным случаем решила поживиться. Самая фишка в том, что когда ее хоронили, весь подъезд… смеялся.

    Борец с огнем
    Случилось это летом. Мой приятель живет он в Кpылатском в одной их высоток, этаже на 12-м. Выходит как-то он из лифта и видит, что из мyсоpопpовода на лестничной клетке идет дым! Бyдyчи пpимеpным гpажданином, он пошел домой за ведpом воды, полагая, что како-нибyдь идиот бpосил в тpyбy окypок от котоpого стал тлеть мyсоp. Вылил он полведpа воды в мyсоpопpиемнки, стоит ждет.
    Дым вpоде как пpекpатился. Чеpез паpy минyт он вылил остаток воды для веpноости и пошел домой. Часа чеpез пол он снова вышел на лесницy, то ли мyсоp выкинyть, то ли покypить и — о yжас! снова видит тянyщийся дымок! Сбегал домой и пpинес 2 ведpа воды. Вылил половинy одного, дым вpоде опять пpекpатися, потом еще полведpа. Покypил, дым опять пошел. %$#%$#, подyмал паpень и снова опpокинyл в мyсоpопpовод полведpа воды.
    Так с интеpвалом в минyтy-дpyгyю он подливал тyда воды. Для пyщей веpности сходил домой и набpал еще паpy ведеp воды. Почти час он пpовел около мyсоpопpовода, заливая начинающий подниматься из тpyбы дымок. Потом плюнyл, плеснyл остатки воды и пошел домой.
    Hа следyющее yтpо, как обычно, вышел на yлицy, собиpаясь поехать на pаботy, стал пpогpевать машинy. Вышел, стоит-кypит. Мимо идет двоpник, котоpый по совместительствy еще и мyсоp выковыpивает и складывает его в контейнеpы (вот такая y нас в стpане цивилизация) Остановился он, поздоpовались, двоpник pассказывает: «Пpикинь, вчеpа пpиехал к нам сваpщик ставить в мyсоpопpовод pассекатель, котоpый бьет сбpасываемые в мyсоpопpовод бyтылки и пpочее стекло. Только pабочий пpистyпил к pаботе, как какой-то идиот вылил емy на головy водy. Мyжик озвеpел, но подождал немного, потом снова пpинялся за pаботy. Только он начал ваpить, как снова емy на головy льется вода. %$#$%#. Мyжик остановился — вода пpекpатилась литься. Только он включит аппаpат — полведpа воды емy на головy. И так пpодолжалось почти 5 часов. Так он, сваpщик и не сделал ничего, а yехал домой гpязый, вонючий и ЗЛОЙ, как чеpт! В соседние подъезды идти напpочь отказался, мало ли чего еще там его ждать

  11. OTVAL
    OTVAL

    ఊ• Šê® •ఋ +1!

  12. КОЛХОЗ

    ААААА, блять библею низзя палучаеццо..

  13. OTVAL
    OTVAL

    КОЛХОЗ жжошь!

  14. КОЛХОЗ

    OTVAL , стараюс, хотя ужо в гафно..

  15. КОЛХОЗ

    Некоторые способы и методики женского онанизма.

    Вопрос: Девушки, А Вам Какой больше нравиться Способ?
    * * *

    Некоторые женщины могут достигать сексуального возбуждения и даже оргазма путём простого сокращёния бедер (потирания их друг о друга), таким образом, стимулируя клитор. Я помню, встречался с такой. Она это проделывала когда держала во рту мой член, было очень неплохо. Возьми себе за правило сжимать бедра вместе, при наступлении оргазма. После того, как это станет второй натурой, сжимай бедра в тот момент, когда уже не можешь остановиться на пути к оргазму (но еще не достигла его), убирай прочь свои руки, предоставь бедрам самим довести все до кульминации. Постепенно с помощью фантазий и приятных ассоциаций, будешь способна обходиться только бедрами на все более ранней стадии акта мастурбации.

    * * *

    Зажми губки пальцами левой руки и потяни их в направлении пупка, клитор при этом выдавится наружу и станет прекрасной мишенью, а дальше играй им по своему разумению, но натяжение не ослабляй. Вскоре получишь все, чего ожидаешь и даже больше.

    * * *

    Начни игру с клитором пальцами одной руки. Вероятно, покажется, что это будет мало. Подключай в действие и другую руку — разместите два или три пальца внутри влагалища, продолжая «толкать» свой комочек любви. Пальцами можно слегка шевелить. Оргазм получится очень мощным, так как будет «двойная» стимуляция.

    * * *

    Складываешь две ладошки. Помещаешь у себя между ног. Кому как лучше, поближе к клитору или же ближе, к входу во влагалище. Почему именно две ладошки, а не одна? Чтобы не было соблазна дополнительно себе что-то стимулировать! (например, сосочки). Начинаешь, как бы пропиливать себе промежность. Способ тем хорош, что именно две ладошки продлевают наступление оргазма, и при этом не перегораешь. А ребра ладоней перекрывают практически всю вагину.

    * * *

    Сядь на ладонь, которой собралась мастурбировать и посиди неподвижно минут 10-20. Когда рука онемеет, можешь приступать. Возникнет ощущение, что клитор ласкает совершенно чужая рука! Но, пожалуйста, осторожней, при потере чувствительности теряется и координация. Не повредите нежную кожицу.

    * * *

    Размести два пальца любой руки на клиторе. Перемещай ими по кругу по его вершине. В процессе мастурбации можно изменять давление и скорость. Можно испытать оргазм уже через минуту. По необходимости пальцы можно смазать маслом или кремом, однако я не думаю, что это и в самом деле понадобится.

    * * *

    Указательный палец — в щелке, чуть пониже головки клитора (1 см), а подушечка большого — чуть повыше головки, не касаясь его. Движение начинает указательный — не скользит, а как бы перемещается вверх вместе с кожицей, в конце он замирает и слегка «захватывает» клитор вместе с большим пальцем. Обратно (вниз) он движется без нажима! Т.е. так стимулируется прилив крови, даже отсутствие желания — скоро проходит, когда клитор напряжется, его можно стимулировать как мужской маленький членик, при этом используя выделившуюся смазку! Главное вот что — делать нажим под клитором только при движении вверх! Самой головки касаться и не нужно. Т.е. как бы «выдаивание», и на самом деле нагнетание крови в область клитора.

    * * *

    Как-то от отчаяния найти что-либо твердое, что можно было бы засунуть в себя, я придумала неплохой фаллоимитатор. В презерватив насыпала риса и залила водой. Дубинка получилась еще та!

    * * *

    Посетив джакузи, развернись по направлению к струе воды, расположи клитор на пути струи. Будь осторожна — не располагайся слишком близко к струе, т.к. струя может оказаться намного сильней, чем в обычном душе. Начни с достаточно большого расстояния и постепенно придвигайся, пока не подберёшь для себя наиболее подходящую позицию.

    * * *

    Возьми зубную щетку с ручкой, имеющей ребристую поверхность. Положи ее на клитор и ритмично двигай ею вверх-вниз. Постепенно увеличивай силу и частоту движений, сопровождая действо эротическими фантазиями. Феерический оргазм!

    * * *

    Понадобится электрическая зубная щётка. Первые впечатления — полный шок …, захотелось визжать и искусать саму себя от избытка чувств. Видимо, слишком резко прижала. Но потом потихоньку-помаленьку отрегулировала степень надавливания на клитор практически до минимальной … — здорово! Такое ощущение, будто кто-то еле-еле покусывает клитор …, кончила почти вмиг… – супер.

    * * *

    Можно тереться клитором о мягкую мебель. Точнее, об её край. Недостаток — мебель быстро портится. Но в целом очень даже ничего.

    * * *

    Сверни какую-нибудь тряпичную вещь в неплотную толстенькую колбаску. Положи ее в нежёсткий полиэтиленовый пакетик, чтобы не запачкать вещь, и чтобы можно было достичь эффекта скольжения. Впрочем, можно с одного бока чем-нибудь смазать, тогда не нужно будет ждать возбуждения и выделения смазки. Положи эту колбаску себе между половых губ и далее, насколько хватит длины колбаски. Во влагалище не засовывай. Оденьте плотно обтягивающие трусы или штаны, которые сильно обтягивают, мне нравятся суперузкие джинсы. Теперь при движениях клитор будет массироваться, а руки будут свободны. После этого можно походить, потанцевать «танец живота», крутить бедрами, лежа на диване. Оргазм наступит очень скоро.

    * * *

    Этот способ очень хорош тем, что его можно модифицировать каждый раз согласно желаниям. Можно засунуть что-нибудь в задний проход, во влагалище, или туда и туда одновременно. Так в зад рекомендую использованную губную помаду, т.к. у колпачков оных обычно бывают закругленные концы, что обеспечит простоту введения, а во влагалище можно использовать маленькую мыльницу (типа той, что дают в гостиницах), с куском мыльца внутри, во время движений мыльце будет стучать о стенки мыльницы, ощущение прикольное, оргазм ещё более быстрый.

    * * *

    Начинаешь водить круглым флаконом дезика между ног сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, делая более сильные толчки. Предмет должен проходить через клитор и возле влагалища, лаская их. Можно в процессе так же присаживаться, сгибаться и разгибаться — можно получить интересные ощущения.

    * * *

    Берешь конский волос, если достанешь, прикрепляешь его к миксеру на лопатки и получается прекрасная ласкалка для клитора, только волос предварительно прокипяти. Миксер ведь можно включать на разных скоростях и плавно регулировать скорость его движения, а конский волос жёсткий, и ещё когда крутится быстро и проходит всей поверхностью по киске (особенно классно, когда малые губки раздвигаешь), испытываешь такой кайф, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

    * * *

    Обычный вибромассажер можно использовать и для оказания очень интенсивной стимуляции клитора. Непосредственное воздействие массажёра на клитор может приводить к нестерпимо сильному раздражению. Стимуляция может оказаться настолько интенсивной, что часто достаточно просто двигать им вдоль половых губ. Хорошо, если на массажере есть регулятор скорости. Ты можешь расположить массажер на спайке малых половых губ непосредственно над клитором в верхнем углу половой щели.

    * * *

    Плод банана. Хотя некоторые девчонки используют и вместе с кожурой. Мягкая нежная мякоть прекрасно подходит для вагинальной мастурбации. Одна небольшая трудность — необходимо следить, чтобы плод банана в процессе не рассосался, иначе извлечь его обратно будет достаточно проблематично. Банан в кожуре имеет немного изогнутую форму, достаточно толстый и упругий — в этом его плюс.

    * * *

    Огурец. Особенности — наличие пупырышек, стимулирующих стенки влагалища и клитор. Найти крупный огурец в наши дни — не проблема.

    * * *

    Кабачок или цукини. Крупней огурца, и содержат шероховатую поверхность. Будь осторожна — пробуй её на ощупь пальцем, прежде всем вводить. Не хватало ещё получить заноз во влагалище.

    * * *

    Баклажан (синенький). Нет пупырышек, и существенно меньше кабачка. Кожица гладкая и достаточно гибкая.

    * * *

    Наполни ванную теплой водой приблизительно до половины. Ляг на спину так, чтобы ягодицы оказались направленными в ту сторону, где находится водопроводный кран. Расположи вход во влагалище под краном. Подбери температуру и напор воды в соответствии с желанием, возможно, придется немного приподнять таз для того, чтобы струя воды попадала как раз в цель. Попробуй развести половые губы руками так, чтобы струя воды могла попадать непосредственно на клитор. После того, как найдёшь верное положение — расслабься, пофантазируй и получи массу удовольствия.

    * * *

    Берешь обычный карандаш (желательно не деревянный — он плохо скользит — а пластиковый) смазываешь его вазелином или кремом и кладешь между половыми губками перпендикулярно входу во влагалище и клитору. А затем, сжав бедра, начинаешь водить карандаш вверх вниз.

    * * *

    Если есть стиральная машина автомат, то при ее работе на отжим можно приложить клитор и получить массу удовольствия. А если усесться сверху, то тоже будет неплохо.

    * * *

    Способ мастурбации при помощи введения в уретру (мочеиспускательный канал) градусника или другого подходящего предмета позволяет мне достигать самого сильного оргазма, особенно при одновременной стимуляции клитора. (ОПАСНО)

    * * *

    Берешь мобильный телефон, кладешь его в пакетик, а потом вкладываешь в презерватив. Помещаешь во влагалище и звонишь на свой номер мобильника — вот и реальный вибратор!

    * * *

    Принимая ванную, сними насадку-распылитель, направь струю воды прямо на клитор и вход во влагалище, подбери температуру и давление воды в соответствии с ощущениями. Лучше всего начать с небольшого напора воды и постепенно увеличивать его. Конечно, чем больше напор, тем сильнее стимуляция. Теплая вода даёт, как правило, наилучший эффект, но будь осторожна, не обожги прелести.

    * * *

    Понадобятся вагинальные шарики. Засунь их в киску — и можешь ходить с ними! Они перекатываются внутри и бьются друг об друга, ощущения – кайф.

    * * *

    Несколько оригинально будет использовать гигиенический тампон, надев на него презерватив, который может быть произвольной формы (от <> до самой супернавороченной).

    * * *

    Аккуратно вводишь фаллоимитатор во влагалище и… делаешь то, что подскажут ощущения. Девственницы тоже могут пользоваться фаллоимитатором, но для них он должен иметь меньший диаметр и обладать большей пластичностью.

    * * *

    Слегка смажь клитор валерианой и дай понюхать коту. Все остальное он сделает сам. Будь предельно внимательна: зубы кота должны находиться на безопасном расстоянии, иначе рискуешь быть покусанной голодным животным (совет: сначала накорми кота).

    * * *

    Надо скрестить ноги (положить одна на одну) и желательно как можно плотнее. Затем начинать понемногу движения: сокращение мышц влагалищных. При этом надо напрягать мышцы ног в верхней их части и седалищные в том числе… После этого перейти на так называемые волнообразные движения. Это должно выглядеть так, как будто сидишь на водном матраце, а по нему пробегает рябь. Знаю, что достигнуть оргазма таким способом может далеко не каждая женщина, но я желаю всем успеха в нашем нелегком деле.

  16. КОЛХОЗ

    Если ехать стало лень —
    Деpни этy по#бень.
    Машинюга об стекло
    Разобьет себе ебло

    А потом за этy шyткy
    Пеpвым pейсом выходя
    Автосцепкой, блядь, по шпалам
    Раскатает он тебя

    По частям тебя в больнице
    Бyдyт собиpать вpачи
    Х#й отpежyт, вставят спицы
    Бyдет нечего дp#чить

    И yвидев это дело
    От тебя жена сбежит
    Hах#й ей такое тело
    У тебя ведь не стоИт

    Если хоть еще pаз в жизни
    Ехать снова станет лень
    Ты тогда yже не бyдешь
    Деpгать этy поебень!

  17. КОЛХОЗ

    Вопpос аpмянскому pадио:
    — Почему финны не едят чахохбили?
    Ответ:
    — В отместку. Потому что гpузины не едят яайлокойвистуааpе.
    Буогагагагага, я пьян..

  18. Диментий

    Остапа понесло…

  19. КОЛХОЗ

    И унислонах!!

  20. КОЛХОЗ

    И заебло!

  21. КОЛХОЗ

    ачко!

  22. Диментий

    2 КОЛХОЗ
    Вот ты ща там наработаеш!

  23. КОЛХОЗ

    перебор..

  24. КОЛХОЗ

    я врот ебал работу!

  25. КОЛХОЗ

    и дирехтора!

  26. ДеФФачкё

    Колхо сцуко! Мя чуть оргазму не схвати пока букфи твои изучала!!! Незяш так утрееней субботой!!!

  27. ఊ• Šê® •ఋ
    ఊ• Šê® •ఋ

    ДеФФачкё превед

  28. ДеФФачкё

    превед кагдила

  29. Glot
    Glot

    Превед! ЛМ !

  30. Диментий

    А вот триццатко МАЙО!

 

Права животных соблюдены © 2005-2021 Babruisk.com - В Бобруйск, животное! Архив постов